Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

Юрий Богданов, сидит внизу — Игорь Дельгядо. Середина 1980-х

Так получилась первая пластинка Машины Времени «Москва-Ленинград». Психфак продолжал снабжать меня деньгами, «Казна» работала, я продолжал им делать какое-то речевые записи, что-то соединял, смешивал программы с разным уровнем в наушники, чтобы психологи могли понять, сколько потоков информации может обработать человеческий мозг. Причем, делать это мне приходилось уже в новой студии, в свободное от пионеров время. Несколько лет просуществовала эта студия, о которой написано столько, что повторять смысла нет. А потом меня оттуда уволили почти по статье за прогул.

Профессор Виктор Григорьевич Динов. С 1971 г. —

звукорежиссер Петербургской студии грамзаписи («Мелодия»).

Фото с сайта СПбГИКиТ

В июне в Доме Юного Техника занятий не было — время подготовки кабинетов. И я сделал полный ремонт: поставил новое оборудование, сделал проводящие полы, поставил кондиционер. Стенку для него пробивал Борзыкин со своей группой, а Кинчев красил полы графитовым клеем. Воздух в студии очень сухой — щелчки записывались, даже увлажнитель воздуха не помогал от статики. Я сделал смесь из БФ88 и графитового порошка, и нужно было замазать ею тонкую токопроводящую сеточку, которую я заземлил. Кинчев долго ругался, когда надо было размешивать этот БФ88 с графитом — неприятная работа. В общем, я свою работу по подготовке выполнил и ходить на работу не обязан был. В то время меня пригласили в Москву с Нолём. У меня были какие-то знакомые, которые отвечали за культурную программу на ВДНХ, в общем, позвали нас выступить в открытом Зелёном зале. Мы приехали, но, по несчастью, как раз в час выступления Ноля пошёл сильный ливень, и в зале не оказалось ровно ни одного человека. Мы даже не стали выходить на сцену и съездили зря.

Зеленый зал ВДНХ после реконструкции 2014 года. Здание не использовалось с конца 80х годов

Приезжаю, мне директор ДЮТ говорит, мол, где ты был, ты должен быть на работе, это прогул, и мы тебя увольняем. Немного обидно было, всё же столько работы было проделано здесь! Тремя годами позже, когда у меня уже была новая студия, я встречался с ним на каком-то празднике и он поведал, что на самом деле сменился тогда куратор КГБ в РОНО, вызвал его и потребовал «эту богадельню с тропилловской студией заканчивать». Ему просто приказали закрыть кружок. Мало того: уже осенью было издано специальное постановление РОНО, разрешающее неиспользуемые помещения сдавать в аренду, вследствие чего моя студия была сдана фирме, занимающейся продажей неогранённых алмазов. Вообще школы и дома пионеров не имели права сдавать в аренду, но по настоянию КГБ это было сделано. Чтобы в этом помещении больше никогда не производилась музыка.

И вот когда меня уволили из Дома Пионеров, моим психологам предложили взять помещение в расформированном ПТУ на Петроградской стороне и они попросили меня сделать студию такую же, как в Доме Пионеров. У них был договор с этим ПТУ, они финансировали глушительные конуса в студию, отделали правильную акустику и отдали помещение мне. Потом ПТУ переехало в другое место, а хитрый Решетников написал Собчаку и выпросил это ПТУ под лечебное заведение, обманул. Решетников — такой хитрый, получил это здание, сделал там музей Фрейда и учебное заведение — институт психоанализа.

Большой проспект П. С., дом 18а — здание Восточно-Европейского

института психоанализа, в котором расположен Музей сновидений Фрейда.

Бывший доходный дом братьев Колобовых. Арх. П. В. Мульханов

(завершён при участии Д. А. Крыжановского), 1910-е годы

Заодно забрал и мой этаж. Сначала мы договорились, что пару лет он трогать меня не будет, а потом я куда-нибудь съеду. Но нет ничего более постоянного, чем временное, и мы боролись с ним почти 8 лет. Аренду я не платил, а электричества мы жгли много. Часто в студии проживали музыканты из других городов, они готовили себе еду на киловаттных электроплитках, всё время что-нибудь варили и кипятили электрочайник, да и свет не выключался во всех помещениях и горел днём и ночью. Поэтому Решетников стал насылать ко мне людей в портупеях. Без оружия, но в портупеях. Какое-то время я держался — помогала стальная решётка, что мы сварили и врезали в кирпичную стену перед входом на этаж. Но вскоре они победили и всё же вышвырнули нас оттуда. Так закончилась моя работа по линии психфака. Получилось, что для русского рока опосредовано через меня психология сделала совсем немало. Кстати сказать, в то время секретарём парторганизации факультета психологии трудился нынешний ректор СПБГУП Александр Запесоцкий. Помню, каждый месяц он ходил по всем лабораториям с банкой, и все должны были отливать ему спирт, который они получали на промывку оптических осей. Все начинали с чего-то.