Ханна Фрай - Hello World. Как быть человеком в эпоху машин

Сильное потрясение для тех, кто надеется на объективность судов. Но дела обстоят еще хуже. Мало того, что судьи не согласны друг с другом, — они и собственное решение могут оспорить.

В исследовании, проведенном позднее, восьмидесяти одному судье из Великобритании задали вопрос: могли бы они отпустить под залог гипотетических обвиняемых? [90]В каждом из вымышленных дел описывались различные вымышленные истории преступления и криминальное прошлое подсудимого. Как и их коллеги из Вирджинии, английские судьи не смогли прийти к согласию ни по одному из сорока одного предложенных им эпизодов [91]. Но теперь каждый судья разбирал сорок одно смоделированное дело, семь из которых повторялись, а поскольку имена обвиняемых были изменены, судьи не заметили совпадения. Этот коварный подводный камешек помог кое-что прояснить. Большинство арбитров, рассматривая одно и то же дело по второму кругу, умудрились вынести решение, отличное от первоначального. Поразительно, что некоторые судьи, без всякого преувеличения, с тем же успехом могли бы назначать освобождение под залог наобум, настолько их собственные решения не совпадали [92].

Другие многочисленные исследования показали те же результаты: если судьям позволить самостоятельно карать или миловать, мнения обязательно разойдутся. При достаточной свободе действий судей вся система может превратиться в лотерею.

Выход, безусловно, есть, и довольно простой. Чтобы судебные решения всегда принимались согласованно, надо лишить судей возможности действовать исключительно по своему усмотрению. Если бы всех, кому предъявлено одно и то же обвинение, судили по одной и той же схеме, сходимость результатов была бы обеспечена — хотя бы в решениях о мере пресечения и приговорах. Некоторые страны пошли именно по такому пути. В судопроизводстве США на федеральном уровне и в отдельных регионах Австралии действует система предписаний по вынесению приговоров [93]. Но за согласованность такого рода приходится платить. Повышение точности сопровождается неизбежными потерями в других аспектах справедливости.

Для наглядности давайте представим себе двух обвиняемых за кражу в магазине. Один — более или менее довольный жизнью вор-рецидивист, который сам выбрал себе дело по душе; другой недавно потерял работу, еле сводит концы с концами, на воровство решился, чтобы хоть как-то прокормить семью, и теперь глубоко раскаивается в содеянном. Если не будет возможности учесть смягчающие обстоятельства, из-за жестких инструкций, предписывающих судить людей за одинаковые преступления по одной и той же схеме, наказание может оказаться чересчур суровым и для некоторых осужденных сведет к нулю шансы на исправление.

Непростая задачка. При любой системе судейства надо постараться найти баланс между индивидуальным подходом и гарантией постоянства в решениях. Чтобы решить эту дилемму, в большинстве стран выбирают компромисс между двумя крайними вариантами — прескриптивной системой федеральных судов США и практически полной свободой судей, как в Шотландии [94]. В странах Запада предписаниями по назначению наказаний устанавливается или максимально возможная мера (например, в Ирландии), или минимальная (как в Канаде), или обе (в Англии и Уэльсе) [95], а судьи могут выбирать наказание в этих пределах.

Идеальной системы не существует. Одна несправедливая, необъективная система соревнуется с другой, и здесь царит хаос. Но алгоритмы получают шанс проявить себя с лучшей стороны в любых, самых головоломных делах. Ибо применение алгоритмов, что немаловажно, позволяет соблюсти оба условия — систематичность и индивидуальный подход к выбору судейского решения. Никому не хочется выбирать между этими условиями.

Уравнение правосудия

Алгоритм не может вынести приговор. Он не умеет сопоставлять доводы защиты и обвинения, анализировать доказательства, ему не понять, осознал ли подсудимый свою вину. Не ждите, что в обозримом будущем он заменит судью. Но что он может, как ни трудно в это поверить, — так это рассчитать риск повторного преступления, исходя из персональных данных человека. А поскольку суд нередко принимает решение на основании оценки вероятности того, что подсудимый вернется на путь преступления, иметь такую опцию весьма полезно.

Персональные данные и расчеты применяются в судействе уже почти столетие, впервые это начали делать в Америке еще в двадцатых годах прошлого века. При тогдашней американской системе подсудимых обычно приговаривали к максимальной мере наказания, они сколько-то отсиживали, после чего их отпускали “под честное слово” [96]. На основании этого закона десятки тысяч заключенных выходили из тюрем раньше срока. Одни благополучно исправлялись, другие — нет. Но все вместе они представляли собой идеальный материал для эксперимента в естественных условиях, а вопрос был поставлен так: можно ли предсказать, нарушит ли заключенный взятые на себя обязательства?