Коллектив авторов: Межкультурная коммуникация в условиях глобализации. 2-е издание. Учебное пособие

Это интересно

Таким образом, рациональный пласт ценностей связывается с манипулятивными социальными технологиями.

Наряду с этим ряд ценностей воспринимается субъектом межкультурной коммуникации на уровне эмоционального принятия. При этом некоторые из них могут быть выведены на уровень логического обоснования, т. е. рационализированы. Но есть среди них и такие, которые принципиально остаются для разума «непрозрачными». Эти ценности, принимаемые как таковые бессознательно, потому и представляют собой эмоциональный пласт ценностных ориентаций в чистом виде: они составляют во многом закрытый для разума аксиологический резервуар, открытый для прямого эмоционального воздействия и вместе с тем закрытый для рационального контроля критики и самокритики.

Эмоциональный пласт ценностных ориентаций активно востребован на уровне интериоризации идентификационных программ (например, торжественная мелодия гимна родной страны апеллирует непосредственно к чувствам, минуя рациональную стадию контроля сознанием). С другой стороны, нередко лишено контроля бессознательное (визуальное, обонятельное и т. д.) неприятие инокультурных субъектов (например, представляющих группу социально-экономических «конкурентов» негативного этноса либо являющихся носителями примет недавнего военного агрессора (как это было в течение довольно долгого послевоенного периода в бытовой культуре СССР по отношению к немцам и японцам, в меньшей степени – к румынам, болгарам и итальянцам)).

Интересно с данной точки зрения рассмотреть ту социокультурную практику, о которой уже шла речь в связи с рациональным компонентом ценностных ориентаций. Так, ярко выраженный эмоциональный пласт обнаружится, конечно, и в искусстве, и в «культуре повседневности». Причем чем глубже мы будем погружаться в анализ специфики того или иного конкретного объекта или деятельности, тем более условным будет представляться само разделение на эмоциональную и рациональную составляющие. Обнаружение данного парадокса позволяет сделать вывод, что на уровне глубинных идентификаций оба компонента находятся в «срощенном» виде; и только специальное исследование, проецирующее идентификационные программы на тот или иной научный экран (в данном случае, аксиологии и философской компаративистики), позволяет их «расщепить».

Возвращаясь к анализу методологической значимости синтеза аксиологического и компаративного подходов при решении проблемы относительности ценностей, следует обратить внимание на следующий вопрос. Могут ли быть отнесены к классу ценностей так называемые ценности негативные (война, орудия убийства, оправдывающие их теории и т. д.)? Следствием этого вопроса является вопрос об условности границ, за которыми ценность перестает нести всякое, не только позитивное, но даже негативное значение для представителя иного типы культуры. (Заметим: в диалог чаще вступают представители культур – ценностных антагонистов, нежели представители культур, не распознающих ценности друг друга вообще). Иными словами, где границы возможных культурных мутаций, которые определяют жизнеспособность получившегося в диалоге новообразования?

Речь идет о самой ситуации межкультурной коммуникации современного глобализирующегося сообщества, поставившего вопрос о возможности существования единого аксиологического фундамента в диалоге различных локальных культур и перспективах формирования единого глобального сообщества ( общечеловеческие ценности ), соответственно, о предпочтительности той или иной системы ценностей как доминирующей по спектру конкретных оснований (например, экономических). Экспертному сопоставлению в данном случае подлежат прежде всего философские понятия как смысловые принципы локальной и глобальной культурной среды, поскольку именно они представляют собой несущие конструкции аксиологии коммуникаций.

Известно, ценности проявляются в виде многоуровневой структуры, включающей общечеловеческие, геополитические, региональные и локальные ценности. Особое значение для специалиста-международника приобретает навык ориентации в различных подходах к ценностям инокультурной самоидентификации (таких, как функциональный, цивилизационный (нормативно-идеологический (Хантингтон)) и органицистский (Платон, Данилевский, Шпенглер, Тойнби) подходы). Компаративный анализ, таким образом, предстает как общеметодологический прием познания и техники анализа конкретных жизненных (социокультурных) ситуаций, позволяющий применять стратегию опережающего моделирования и оптимизации возможных управленческих решений в сферах, связанных с межкультурной коммуникацией. Теоретическое же моделирование стратегий выработки единого, ценностно гомогенного пространства мировой культуры остаются пока что лишь благим пожеланием, реализуемым на уровне геополитических стратегий и PR-проектов, но при этом остающимся именно в теоретическом смысле, с точки зрения своей логической обоснованности, весьма проблематичным.