Коллектив авторов - Дело всей жизни…

Рошияну Н. Традиционные формулы сказки. – М., 1974; Герасимова Н. М. Формулы русской волшебной сказки. К проблеме стереотпности и вариативности традиционной культуры // Советская этнография. – 1978. – № 5. – С. 1–28; Герасимова Н. М. Пространственно-временные формулы русской волшебной сказки // Русский фольклор. – Л., 1978. – Т. XVIII. – С. 173–180.

Если звено включает два элемента – например, персонаж и его характеристику, из которых один выступает в качестве темы (то есть повторно воспроизводится), а второй в качестве ремы (то есть варьируется), то цепевидность не возникает: «Крест хранитель всея вселеннаыя; крест красота церкве; крест царем державы; крест ангелем слава…» (Савушкина, № 148). В данном примере в качестве темы выступает лексема «крест», а в качестве ремы – разнообразные определения. Сам прием не выходит за рамки стилистического приема анафоры. Цепевидность не возникает и тогда, когда, наоборот, характеристика каких-либо персонажей или предметов выступает в роли темы, то есть воспроизводится повторно, а сами определяемые варьируются:

В данном случае мы также можем говорить лишь о стилистическом приеме анафоры, а не о специфическом композиционном приеме.

Зуева Т. В. Волшебная сказка. – М., 1993. – С. 114.

Вскинул <���юноша> ружье, прицелился в лисицу. Она ему и говорит: «Не убивая меня! Скоро у меня родятся лисята и я отдам тебе одного». Потом им встретился волк. Вскинул ружье, а волк ему и говорит: «Не убивая меня! Скоро у меня родятся волчата и я отдам тебе одного». Потом им встретился медведь… Потом им встретился лев…

Шел он по лесу в первый день, навстречу ему – волк. На второй день навстречу ему вышел медведь… На третий день навстречу ему вышел лев…

Структура волшебной сказки. – М., 2001, с. 82–83.

Тут навстречу им выбежала хромая лисичка, стала к ним ластиться, просить, чтоб дали ей что-нибудь на зубок. Но они, как только ее увидели, закричали: «Смотри-ка лисица! Давай убьем ее!» Схватили палки, и она едва ноги от них унесла.

См.: Абстрактные модели связной речи как матрицы структурообразования фольклорного текста (на материале чешских, болгарских и русских заговорных и сказочных текстов). – Актуальные проблемы изучения литературы в вузе и школе: Материалы Всероссийской конференции и XXIX Зональной конференции литературоведов Поволжья. Тольятти, 12–14 октября 2004. – Тольятти: ТГУ, 2004. – Т. 1. – С. 8–23.

– Козонька, любимая, ела ли ты, пила ли ты?

– Хозяин-поп, и не ела я, и не пила – на сухом камне стояла, сухие катышки метала…

Невдалеке стоял мальчишка и кричал другим: «Жиду котомка бух!» Гонза от радости чуть не закричал и сразу же повторил про себя: «Пилыкусок доскикусок, маломыль стирайбело, колесотелегимимо, рогачамплетьми, жидукотомкабух».

Ел я, съел я: каши кастрюльку, ковшик молока, буханку хлеба, маму, папу, – и тебя тоже съем!

Ел я, съел я: каши кастрюльку, ковшик молока, буханку хлеба, маму, папу, девочку с клевером, – и тебя тоже съем!

Агапкина Т. А. Полесские заговоры: принципы научного издания // Полесские заговоры (в записях 1970–1990-х гг.). – М., 2003. – С. 7–20; Харитонова В. И. Заговорно-заклинательное искусство восточных славян. – М., 1999; Топоров В. Н. О древнеиндийской заговорной традиции // Малые формы фольклора. – М., 1995. – С. 8–105; Агапкина Т. А, Виноградова Л. Н. Благопожелания: ритуал и текст // Славянский и балканский фольклор: Верования. Текст. Ритуал. – М., 1994 и др.

Жизнь патриархального общества характеризовалась включенностью в циклическую систему природных и производственных процессов, что определило выбор стабильной составляющей повторяющихся циклов в качестве эталона [Артеменко, 2003: 95] и выразилось в ориентации представителей социума на константные, воспроизводимые элементы циклов как на основу жизнедеятельности и жизнеустройства социума, т.е. на традицию. Традиция – с ее ориентированностью на стабильное как на самое важное – явилась формой фиксации социально-исторического опыта патриархального общества [Толстой, 1995: 111]. Это сделало ее основой жизнеустройства и жизнедеятельности указанного общества, механизмом регулирования поведения его членов и критерием их жизненных приоритетов.