Роман Подольный - Без обезьяны

Будем благодарны тем, кто выжил, чтобы стать нашими прародителями. И тем, кто умер раньше времени, выпав из рода человеческого вместе с какими-то не очень выгодными для этого рода чертами.

За нас дорого заплачено. Хорошо бы оправдать щедрость и доверие предков.

Итак, обезьяну стали учить разговаривать на языке глухонемых, а не на обычный человечий манер, для которого совсем не приспособлены её гортань и язык. И обезьяна усвоила больше шестидесяти слов. А вдруг она способна и на большее?

Поговаривают, что дельфины не глупее людей.

Исследователи кальмаров и осьминогов, потрясённые совершенством их организмов, размерами мозга в этих мощных телах, назвали головоногих моллюсков приматами моря и «подозревают» некоторые виды их в присутствии зачатков разума.

Мечтатели готовы видеть признаки разума у иных звероящеров, вымерших десятки миллионов лет назад,

А один очень крупный учёный писал, что, по его мнению, разумом должны были обладать аммониты, головоногие моллюски, наводнившие несколько сот миллионов лет назад моря и океаны и оставившие нам на память множество своих раковин.

И за всеми этими поисками, надеждами, мечтами стоит желание понять, почему именно мы, единственно мы разумны.

Если не мы одни, если у нас есть компания — дельфины ли, аммониты ли, — сразу становится легче.

Наука о растениях изучает и берёзы, и осины, и траву; наука о разумных существах — только людей.

Да есть ли такая наука? Конечно, есть. Для неё не придумано только название, но может сгодиться словечко «ноология» («ноо» — разум, «логос» — слово); итак, наука о разуме, точнее, о носителе разума. Она бесспорно есть, потому что нам знаком по крайней мере один из разделов ноологии — антропология. Науку реально заменяет лишь один её раздел. В этом есть грустное сходство с состоянием самого рода человеческого. Вы знаете, что виды животных объединяются в роды, роды — в семейства. Так вот, во всём нашем с вами роду, по имени Гомо (Человек), уцелел только один вид — Гомо сапиенс (человек разумный). Мало того. Даже в семействе нашем нет других родов. У человека нет мало-мальски близких родственников. Где же они? Кого сожрали саблезубые тигры, кого — пещерные медведи. Но звери истребили лишь ничтожную долю нашей нечеловеческой родни. Все остальные члены семейства просто не выдержали конкуренции, соперничества, а порою и прямой борьбы с нашими предками.

Вы, наверное, слышали хоть отзвуки шумихи вокруг Тунгусского дива. Знаете, чем объясняется, на мой взгляд, нет, не само диво, а то, что его никак не могут пока достаточно убедительно объяснить? Да просто-напросто тем, что диво это единственное в своём роде. Его не с чем сравнивать. В данном случае вместо растений приходится иметь дело даже не с берёзами, а с одной-единственной берёзой.

Но это — отступление.

Итак, нам остаётся посмотреть, чем отличается род человеческий от всех остальных известных нам видов живых существ.

И тут придётся обратить внимание вот на какое обстоятельство. Задача эволюции, как известно, — приспособить живое существо к условиям жизни. А человек (и прачеловек) не желал приспосабливаться. Когда миллион или два лет назад голое (без собственной шерсти) существо, с кожей, открытой всем шипам, лишённое боевых зубов, довольно медленно бегающее (две ноги — не четыре), вышло на просторы планеты, участь его, казалось, была решена. Ни когтей, ни копыт, ни настоящих хищных зубов.

Кто захочет, тот тебя и съест. То ли дело сегодняшняя горилла с её мощным телом и лапами, которых боятся львы и слоны! Кто-то из предков «позавидовал» тогдашним гориллам. И — пошёл в великаны. Куда было горилле до гигантопитека! Вот это был молодец! Высотой в два с лишним, а то и три метра, а ручищи свободно сделают двойной нельсон пещерному медведю или оторвут хвост саблезубому тигру.

Специалисты полагают, что с нынешней гориллой этот исполин расправился бы как с котёнком. Он наверняка был царём природы в простейшем смысле этого слова, как льва в сказках зовут царём зверей: всё дрожало перед гигантопитеком, никто ему не был ни страшен, ни нужен. Гигантопитеки жили оторванными друг от друга семьями.

Маленькие слабые пралюди — тем приходилось опираться друг на друга, собираться сначала в первобытное стадо, потом в племя. Им было очень трудно, очень страшно, но не одиноко.

А условия жизни вокруг пралюдей менялись быстро. На тропические леса наползали ледники и снова отступали, долгие зимы сменялись короткими и наоборот.