Роман Подольный - Без обезьяны

С тех пор как был написан этот роман, человечество нашло на земле места — в Антарктиде, где морозы доходят до –90 градусов. Но вывод Жюля Верна остался верен. И волосы исчезли потому, что они только сохраняют температуру тела — им далеко до той тонкой регулировки её, которая доступна потовым железам.

И хотя в большие холода, казалось бы, важнее собственная тёплая шуба, её победил своеобразный «кондиционер» — пот, лучше справляющийся с жарой.

Может быть, потому, что уже очень давно человек научился укрываться от холода в пещерах, прогонять мороз огнём, добавлять к своему естественному костюму «чужую шубу», снятую с медведя или рыси.

С. А. Семёнов связывает победу потовых желез над шерстью с тем, что шерсть мешала осязанию, а потовые железы — пет. Между тем, говорит Семёнов, человек совершенно уникален по той площади тела, которая используется им для осязания. У обезьян, наших близких родственниц, осязает от силы десятая часть поверхности. У людей — девять десятых. Уметь точно ощущать детали любого предмета при прикосновении к нему очень для человека важно. У потовых желез, соединившихся с осязанием в борьбе против шерсти, оказалось явное преимущество. И в сказке Киплинга мать-волчица назвала попавшего к ней в пещеру крошечного мальчика Лягушонком — за гладкую кожу. Маугли — это ведь и значит Лягушонок.

Я. Я. Рогинский в книге «Антропология» напоминает, что человеку издревле приходилось и много бегать, и много работать. Причём обезьянам легче переносить жару — просто потому, что в джунглях воздух у вершин деревьев прохладнее, чем у раскалённой солнцем земли. А при беге температура тела может повышаться до тридцати девяти и шести десятых градуса. А шерсть мешает отдавать это чрезмерное тепло в воздух. Вот цитата из книги: «Двуногий примат оказался «в шубе» на горячей почве и к тому же был поставлен в необходимость совершать быстрые, сильные и частые движения. Каждый из нас в этих условиях постарался бы снять шубу». Отдельному человеку такое, конечно, не под силу. Но человечество в целом благодаря эволюции «оделось по-летнему».

Лоб, брови, глаза, нос, рот, подбородок. Обычное человеческое лицо, в котором как будто нет ничего особенного. Так ли уж важно, что лоб у нас почти прямой, что над глазами нет мощных костяных выступов (их называют — у наших предков — глазничными валиками) ? Так ли уж важно, что лица у людей сравнительно плоские и из-за этого резко выступает нос, а наши челюсти — лёгкие и даже изящные?

Важно! Все эти черты было очень важно приобрести.

Очень долго череп, уже содержавший в себе великолепный человеческий мозг (пусть и похуже сегодняшнего), был снабжён спереди мощным аппаратом для хватания добычи. Это было так же неудобно, как забивать гвозди ручными часами. И гвозди входят плохо, и часы и большой опасности.

Природа окружила мозг мощными костями черепа — природа позаботилась о максимальной защите своего лучшего создания от любой угрозы.

И сильные сотрясения его тоже были природе совсем ни к чему. Вот и стали уменьшаться когда-то мощные челюсти. Кстати же, зубы в качестве оружия человеку уже совсем были не нужны. Да и в остальном к ним теперь предъявлялись менее жёсткие требования. У человека появился огонь, он начал готовить себе еду, а жареное или варёное мясо куда легче пережёвывать, чем сырое.

На челюсти ложилось все меньше работы; тяжёлые мощные челюсти становились поэтому не преимуществом, а недостатком — и уходили в прошлое.

Рука, взявшись за палку, сделала маленькими мощные клыки. Были и другие причины, заставившие в конце концов страшную обезьянью морду исчезнуть, превратиться в человеческое лицо. Ну, во-первых, мозговой отдел черепа всё время рос. Если бы морда сохранилась, голова человека была бы слишком тяжела для его тела. Это особенно важно, когда речь идёт о двуногом, а не четвероногом существе. Помните, почему так легко встаёт «на ноги» ванька-встанька? Потому, что у него очень низко расположен центр тяжести. Низкий центр тяжести высоко ценится у боксёров и борцов. При прочих равных условиях он даёт явное преимущество, потому что делает человека устойчивее. Чересчур же тяжёлая голова мешала бы устойчивости. Что же, мозг продолжал расти, чем-то приходилось ради него жертвовать. Вот и пошли «на переплавку» выступающие части морды, становившейся лицом.

Большая и тяжёлая нижняя челюсть мешала и разговору. Ведь при членораздельной речи от неё требовались очень быстрые движения.