Линн Виссон - Русские проблемы в английской речи

В отличие от английского языка, на который неизгладимую печать в США наложило «позитивное мышление», пронизанное жизнерадостно-оптимистическим настроением, русский язык столетиями пропитывался духом социальной системы, где огромная масса закрепощенных крестьян испытывала чувство обреченности и неуверенности в будущем, что создавало преимущественно пессимистическую атмосферу в обществе. За много веков этот пессимизм стал одной из отличительных черт русского национального характера. «Средний русский, — писал недавно российский журналист, — это меланхолик, который надеется на лучшее, одновременно тщательно готовясь к худшему. Часто для такой стратегии есть достаточно оснований. «Вот так со мной всегда!» — печально восклицает русский, когда его постигает очередная неудача… Такой здоровый пессимизм нередко помогает русским избежать катастрофы» [49] Владимир Жельвис, Эти странные русские (Москва: Эгмонт Лтд., 2002), стр. 5. .

Контрастные черты, отличающие русский язык от английского, обнаруживают себя прежде всего в том, что является ядром любой иудео-христианской культуры. Это — вопрос о сочувствии и сострадании к попавшим в беду людям, который решается начиная с отношения к неприятным для них сообщениям. В Америке плохую новость всегда стремятся сообщить как можно скорее, чтобы человек тут же занялся решением своих проблем, продолжая «мыслить позитивно». Вам предстоит уволить подчиненного? Сообщите ему это поскорей — так лучше для вас обоих. Вы вернетесь к своим обязанностям, он пойдет собираться и сразу же начнет искать работу. Так же рационально действует типичный американец, когда новость касается его самого и означает смерть. Ваш врач только что сказал вам, что вам осталось жить полгода? Побыстрее покиньте его кабинет. Время — деньги. Врачу нужно принимать других пациентов, и вам тоже дорого время — нужно выбрать курс лечения и привести в порядок дела [50] Здесь речь идет не о чувствах рядовых американцев, а о наиболее типичных для них моделях общественного поведения. .

Русское отношение к плохим новостям — полная противоположность американскому. Даже в сталинские годы, когда миллионы людей были мучениками ГУЛАГа, очень многие руководители советских предприятий, наметив уволить подчиненного, задумывались над вопросом, когда и как сказать ему о своем решении. Это, к примеру, никогда не делалось под Новый год, что является заурядным событием в Штатах. Получая известия о смерти родственника на войне, члены русской семьи обычно решали, кому и когда сказать об этом в первую очередь — его матери, жене или детям. В повести Л.Н.Толстого «Смерть Ивана Ильича», являющейся прекрасной иллюстрацией одного из самых стойких русских обычаев, никто из близких героя не говорит ему открыто о том, что он обречен. Когда врач в России ставит своему пациенту смертельный диагноз, он сначала сообщает свое мнение родным больного, а они, как правило, хранят это в секрете от «приговоренного».

На фоне России, где сочувствие и сострадание к страждущим и обремененным веками играли решающую роль в создании общественной атмосферы, американское отношение к несчастьям других людей выглядит небольшим и бледным пятном.

Современный «позитивно мыслящий» американский оптимист никогда не испытывал таких бед, выпавших за короткий срок на долю русского народа, как революции, голод, сталинские чистки и немецко-фашистская оккупация значительной части страны. Для жителя США неудачи — нечто краткосрочное и преходящее: better luck next time («не повезло сегодня, повезет завтра»). Это относится и к работе, и к личной жизни. Вас уволили, ну и что из этого? Найдете другую работу — более интересную и высокооплачиваемую. Развелись после неудачного брака — это вовсе не трагедия. Пословица гласит: второй брак лучше первого. Короче говоря, в Америке неудачник (loser) вообще не вызывает такого сочувствия, как в России.

Разница в отношении американцев и русских к сочувствию и состраданию прямо выражается в семантике их языков. Если буквально перевести на английский такие восклицания, как «Ах ты бедненький!», «Бедная моя!», «Бедняжка!», которыми сердобольный русский человек утешает попавшего в беду, то, будь на месте последнего американец, слова утешителя нанесли бы удар по его самолюбию. Ни один американец не хочет, чтобы его считали «бедненьким». У русского человека на этот счет совершенно иной взгляд и своя лексика, которая содержит в себе целый ряд словообразований, труднопереводимых на английский.