Дэниел Эверетт - Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей

На это можно возразить две вещи. Во-первых, это рассуждение не объясняет, почему в одном предложении не может быть информации о двух событиях, каждое из которых находится в рамках непосредственного опыта говорящего. Например, предложение вроде «X сказал, [что приближается лодка]» не нарушает ПНВ в формулировке Эверетта: говорящий вполне мог присутствовать при речевом акте Х-а (непосредственный опыт No 1), а о приближающейся лодке, как и положено, говорящему сообщил живой человек (непосредственный опыт No 2). Так что не совсем понятно, почему ПНВ должен запрещать подобные реплики.

Во-вторых, даже если мы предположим, что найдется объяснение этой нестыковке, вложенные конструкции очень часто не вовлекают несколько событий! Например, в предложениях вида «Пришли старые [мужчины и женщины]» или «В каноэ [моего брата] нашлась пробоина» есть вложенные конструкции, хоть речь в каждом из них идет только об одном событии.

Очевидно, что эти рассуждения Эверетта требуют некоторой корректировки — либо формулировки самого ПНВ, либо уточнения механизма, при помощи которого ПНВ вызывает запрет на вложенные конструкции в пираха (всё это, конечно, при условии, что вложенных конструкций в пираха действительно нет).

В том, что касается Универсальной Грамматики, позволю себе вслед за Эвереттом процитировать самого Хомского (газета Folha de Sao Paulo , номер от 1 февраля 2009 г.), где он, среди прочего, обвиняет Эверетта в умышленном обмане:

Эверетт надеется, что читатели не разберутся, чем отличается Универсальная Грамматика в техническом смысле (теория о врожденной составляющей человеческого языка) и в неформальном смысле — описание свойств, присущих всем языкам мира. Носители пираха генетически не отличаются от остальных людей, и дети пираха вполне способны выучить человеческий язык. Но что, если бы и не могли? Представим, что мы обнаружили племя, в котором все только ползают, а ходить не умеют, так что дети не учатся ходить и всю жизнь ползают. Всё это не давало бы никакой дополнительной информации для человеческой генетики.

Таким образом, Хомский дает понять, что в этом конфликте он защищает теорию, которую нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть никакими языковыми данными; ее истинность задается определением (хорошо хоть никому пока не пришло в голову заявлять, что учение Хомского всесильно, потому что оно верно). Такие теории в науке называются нефальсифицируемыми. Вообще говоря, обычно гипотезы и теории, обладающие таким свойством (к ним относится, например, гипотеза о существовании Бога), не могут быть объектом изучения науки.

Другое дело, что в то же время среди конкретных предсказаний о том, каким должен быть человеческий язык, он и его последователи называют-таки рекурсию. Как мы видели выше, в рамках теории порождающей грамматики примером рекурсии считается даже обычное предложение из трех слов, и в этом смысле волей-неволей придется считать, что рекурсия в пираха есть, — если, конечно, очень хочется смотреть на язык с текущих позиций этой теории.

Как так вышло?Если точка зрения Эверетта по поводу рекурсии и других упомянутых особенностей языка пираха верна, нельзя не задаться вопросом: пережиток ли это некой древней ситуации (про такие пережитки говорят архаизм ) или же пираха стал таким в результате самостоятельного развития (это называется инновация )?

На этот вопрос ответить очень сложно потому, что у языка пираха не осталось ни одного живого или хоть сколько-нибудь хорошо зафиксированного памятниками родственного языка (по крайней мере такого, про который лингвисты бы не сомневались, что он родствен пираха). Это не значит, что такого языка (или группы языков) никогда не найдется: сравнительно-историческое языкознание не стоит на месте и постоянно открывает что-нибудь новое.

Как известно, в Южную Америку люди впервые попали из Северной, а в Северную — через Берингов пролив. Из этого, однако, не следует, что первые поселенцы в Америке говорили только на одном языке, как неочевидно и то, что миграция через Берингов пролив прошла только в одну волну (на самом деле ученым известно, что таких волн было как минимум две — одна древняя, другая не слишком). Вообще о заселении Америк нам известно катастрофически мало.

В то же время нет никаких данных, которые бы заставляли нас подозревать, что именно пираха существовали обособленно с самого начала заселения Америк. Генетически население коренных американцев довольно однородно, многие черты языка пираха укладываются в наши представления о том, как должен выглядеть типичный язык Южной Америки (чего нельзя сказать, например, о языках Огненной Земли). Это указывает на то, что пираха, возможно, отдаленно связан с какими-то другими южноамериканскими языками. Поскольку для других языков подобных особенностей до сих пор не отмечалось и нет причин предполагать, что несколько тысяч лет назад ситуация была иной, представляется вероятным, что пираха претерпел столь серьезные изменения за время своего обособленного существования.