Иосиф Дискин - Кризис… И всё же модернизация!

При таком понимании подлинное демократическое содержание политической системы может быть охарактеризовано не только через традиционные признаки: плюрализм, политические свободы, участие, но и через его модернизационное выражение: подлинное отношение власти - субъекта модернизации к ее социальному объекту. Налицо возможность модернизационного измерения демократии, характеризующее политический режим через его влияние на модернизационный процесс. Это влияние может выражаться в стимулировании, поддержке, или, напротив, в торможении и блокировке инициативы «снизу».

Важным последствием авторитарной установки обсуждаемой модели является систематически поддерживаемая позиционная дистанцированность модернизационного субъекта от объекта. Без нее действительно невозможно поддерживать реформаторскую мобилизованность, без которой, в свою очередь, трудно преодолеть реальную или мифологизированную «косность» среды. Но платой за эту дистанцию является все возрастающая сложность проникновения в проблемную ситуацию, которой живет реформируемое общество. Оно становится все менее познаваемым, все менее понятным. Соответственно меньше шансов на своевременную корректировку модели. (Ярким, но очень редким примером поддержания такой сложной реформаторской диспозиции, проблемного подхода при проведении авторитарной модернизации являются реформы, проведенные в Сингапуре под руководством Ли Кван Ю [34] Ли Куан Ю. Сингапурская история: из третьего мира в первый. М., 2005. .)

Приведенные парадигмальные различения добавляют еще одно измерение - взаимоотношения трансформационной парадигмы и цели модернизации. Выше мы видели тесную взаимосвязь постановки этой цели, с одной стороны, и успеха модернизационного проекта, его экономических и социальных последствий - с другой. Успешная модернизация - в большой мере результат осознания ситуации, проблем страны.

Без проникновения в такую ситуацию, без осознания определяющих ее факторов латентная проблемная реальность неосознанно переформатируется в набор предметов управления и регулирования. Следует отдавать себе отчет, что подобное переформатирование исходных проблем делает дальнейшее модернизационное воздействие в точном смысле слова бессодержательным.

Все эти рассуждения были необходимы для того, чтобы выделить особое, проблемно-предметное измерение взаимосвязи модернизационной парадигмы и конкретных целей модернизационного проекта. Собственно, изменения в подходах, которые претерпела теория модернизации за последние полвека, характеризовались широким использованием проблемного подхода к определению целей и задач модернизации при одновременном отказе от модернизации как набора наперед заданных, как на поверку оказывается, идеологически обусловленных мер и задач.

Наше предыдущее рассмотрение показало, что идеолого-телеологическая парадигма, уже в силу своих исходных оснований, принципиально избегает проблемного подхода. (Так, долгое время в рамках советской идеологии элементы хозрасчета были под большим подозрением относительно их соответствия социалистической доктрине.) Идеолого-телеологическая парадигма стремится к снижению проблематизации, подрывающей ее идеологические основания. Одновременно она всегда ведет, как мы это уже отмечали, к кардинальному упрощению, тривиализации своей исходной идеологии [35] На это обстоятельство указала автору А.В. Остапчук. . Идеология «схлопывается» до достаточно примитивного набора идей, способных служить критериями для формируемой системы институтов.

Идеолого-генетическая парадигма также связана с интенцией к транспонированию исходных проблемных представлений в инструментальный ряд, «освященный» идеологической санкцией. Исходный, зачастую вполне широкий и основательный круг проблем под влиянием идеологических шор уплощается и превращается в набор идейно санкционированных институциональных инструментов. Здесь источник стремления к импорту институтов, характерного для многих модернизационных проектов. В утрате проблемного подхода - источник многих провалов модернизационных проектов.

Главная трудность реализации такого проекта в рамках рассматриваемой парадигмы состоит в том, что однажды сформулированная цель при ее телеологической реализации отрывается от исходного проблемного поля. Телеологический процесс также влечет за собой слабую обратную связь между объектом и субъектом управления, а также специфический информационный характер этой связи. В силу предметного характера постановки задач, спускаемых «сверху» «вниз» для их исполнения, эта обратная связь может характеризовать лишь формальное расхождение между поставленной задачей и результатом. Этого вполне достаточно для формальных, например инженерных, систем. Однако для социальных систем эта информация малосодержательна, так как она не позволяет судить о качестве решения исходной проблемы. Отечественному читателю бессодержательность подобной обратной связи хорошо понятна. Достаточно вспомнить советскую отчетность о выполнении плана по выпуску товаров народного потребления. Товары выпускали, но на решение проблем потребления это влияло мало.