Шапи Казиев - Повседневная жизнь восточного гарема

Даже женщин завораживают великолепные извивающиеся фигуры, трепещущие бедра танцовщиц, одетых в вызывающие наряды. А мужчины мгновенно преображаются в султанов, щедро одаривая танцовщиц деньгами, против чего не ропщут и жены.

О восточных танцовщицах слагались легенды. Жертвой их очарования пал даже Иоанн Креститель. Предтеча обличал царя Ирода, который женился на жене своего брата Иродиаде. Тогда царь заключил обличителя в темницу, но казнить не решался из-за его популярности у народа. Мстительная Иродиада искала случая погубить Иоанна, и дочь ее Саломея вызвалась помочь матери. На пиру в честь дня рождения Ирода Саломея плясала так красиво, что ослепила своим великолепием и царя, и его вельмож. Восхищенный Ирод пообещал исполнить любое желание Саломеи, даже если бы она попросила половину царства. Великолепная танцовщица попросила у царя голову Иоанна Крестителя — так научила ее мать. Ирод не отступил от своего обещания, и вскоре голову Иоанна принесли на блюде Саломее, которая и передала ее матери.

День усекновения главы Иоанна Крестителя отмечается христианами 29 августа (по старому стилю). У мусульман Иоанн почитается как пророк Йахья, и голова его покоится, как святыня, в мечети Омейядов в Дамаске.

У танца живота много вариантов: танец с тростью, с миниатюрными цимбалами, бубном, шарфом и др. Одним из редких вариантов считается «Танец семи покрывал», которые исполнительница сбрасывает с себя по мере приближения к кульминации. Вероятно, этот танец связан с описанным выше ритуалом открывания невесты в семи платьях.

«И Ибрахим увидел движения, каких не видал всю свою жизнь, — говорится в «Тысяче и одной ночи», — и Джамила показала в своей пляске диковинный способ и удивительные новшества, так что заставила нас забыть о пляске пузырьков в чаше и напомнила о том, что тюрбаны на головах покосились. И она была такова, как сказал о ней поэт:

Или как сказал другой:

Откуда пришли эти танцы — все еще остается тайной. Это завораживающее яркое зрелище отражает многообразие культур, а вкупе с искусством индийских и африканских танцовщиц наталкивает на вполне определенные выводы. Во всяком случае, в танцах явственны отголоски древних ритуалов, символизирующих природную суть женщины, а страстный язык тела и жестов не требует перевода.

Однако вряд ли сегодня можно увидеть тот самый, настоящий танец живота, которым наслаждались султаны в своих великолепных гаремах.

«Танец во всех его видах, распространенных на Востоке, в большом почете в гареме и служит здесь главным развлечением, — писал Джордж Дорис. — Турецкие хороводы под цимбалы, тамбурины, уд (небольшой струнный инструмент) или под негромкое хоровое пение; черкесские, египетские, арабские танцы, из которых султан предпочитает наименее бесстыдные. (Тем не менее в прежние времена он очень ценил талант старой негритянки, низкорослой, толстой, губастой и безобразной, которой не было равных в исполнении танца живота.)».

Пляски полуобнаженных женщин не укладывались в мусульманскую мораль, однако привычка к подобным развлечениям была неистребима и вызывала к жизни удивительные зрелища.

«Вот в облаках табачного дыма появились альмеи, — описывал Жерар де Нерваль свои каирские впечатления. — Они поразили меня блестящими тюбетейками на заплетенных в косы волосах. Они притоптывали каблучками, отбивая ритм; на поднятых вверх руках позвякивали колокольчики и браслеты, они сладострастно покачивали бедрами, а под прозрачным муслином между кофточкой и роскошным, спадающим на бедра, как у Венеры, поясом виднелась полоска обнаженного тела. Эти обворожительные особы так быстро кружились, что было почти невозможно разглядеть их лица.

Они ударяли в маленькие цимбалы, размером не более кастаньет, звуки которых почти заглушала примитивная мелодия, выводимая флейтой и тамбурином. Две гордые альмеи, с восточными глазами, подведенными кохлем, со свежими, слегка нарумяненными щеками, были очень красивы, но зато третья — третья явно принадлежала к иному, не столь нежному полу, о чем свидетельствовала недельная щетина на „ее“ лице. После того как закончился танец, я сумел лучше разглядеть лица и двух первых и убедился в том, что перед нами были альмеи… мужского пола.