Шапи Казиев: Повседневная жизнь восточного гарема

Те, кому не удалось побывать на загадочном Востоке, создавали свои творения, опираясь на рассказы путешественников и свое богатое воображение. А те, кому посчастливилось окунуться в пьянящий мир Азии, мечтали попасть в настоящий гарем, без чего путешествие казалось им не вполне удавшимся.

Мода на Восток захватила и Россию. Александр Пушкин написал «Бахчисарайский фонтан» — поэму о гареме крымского хана. Карл Брюллов воплотил этот богатый сюжет в многофигурном живописном полотне, а еще через сто лет композитор Борис Асафьев создал одноименный балет, продолжив традицию Николая Римского-Корсакова с его сюитой «Шехеразада».

В Индии женская красота и любовь стали повседневно исповедуемым культом. Удивительные «Храмы любви» в Кхаджурахо вполне могут служить наглядным пособием по изучению «Камасутры». Эти храмы от фундамента до куполов украшены мастерски выполненными скульптурными изображениями, иллюстрирующими все стадии восхождения к высотам чувственности. Когда автор спросил у экскурсовода, что означает одна из центральных композиций, где принц услаждает сразу трех жен, стоя при этом на голове, экскурсовод ответил, что это уже не просто любовь, а медитация.

Поборникам культа любви всегда было на что сослаться.

Гетера из индийского романа VI века «Приключения десяти принцев» соблазняла отшельника песнями, танцами и «убедительными» примерами: «Разве сами бессмертные боги при разных обстоятельствах не совершали самых дьявольских преступлений? Но такова уж стала сила их мудрости, что от этого нисколько не страдает их значение в религии. Так, например, о высшем из божеств, Браме 1 1 Он же Брахма. известно, что он был влюблен в небесную нимфу Тилоттаму, а Шива, супруг богини Бавани, обесчестил целую тысячу жен известных мудрецов. Владыка всех существ Праджа-пати имел любовную связь с собственной своей дочерью, а бог Индра, хотя и был супругом богини Шачи, был в то же время любовником Ахальи, супруги мудреца Гаутамы. Бог Шашанка-месяц известен тем, что обесчестил ложе своего наставника, а бог солнца даже имел плотскую связь с кобылицей. Бог ветра имел сношение с супругою Кесари, обезьянообразного бога. Учитель богов Брихаспати имел любовные свидания с женой своего старшего брата Утатни. Парашара обесчестил дочь рыбака, а Вьяса известен тем, что вступил в связь с женой своего брата. Святой ясновидец Атри был в связи с самкой антилопы и так далее. Если душа очищена религией, то к ней не пристанет никакая грязь. Подобно тому, как пыль никогда не пристанет к небу, так и грех не осквернит святого».

В Джайпуре есть впечатляющее сооружение многоэтажный гарем с сотнями окон, украшенных резными деревянными решетками, из-за которых обитательницы этого дворца любви любовались окружающим миром в ожидании милости повелителя.

В Древнем Китае «гаремное дело» обрело размах, соответствовавший могуществу Поднебесной. В Запретном городе — дворце императоров в Пекине гарем превратился в особое государство со своими законами, армией, подданными, слугами и рабами.

О том, что творилось за Великой китайской стеной, до сих пор ходят легенды. Некоторые секреты китайских гаремов раскрывает средневековый роман «Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй».

«В Мэйу были сооружены прекрасные дворцы и запасено провианта на двадцать лет вперед. Дун Чжо выбрал восемьсот самых красивых девушек, нарядил их в золото и парчу, украсил жемчугами и нефритом и вместе с родными поселил в своих дворцах. В столицу Дун Чжо наезжал один-два раза в месяц. Он придумывал страшные казни для пленных воинов, по его приказу им отрубали руки и ноги, выкалывали глаза, отрезали языки, варили в котле. А Дун Чжо весело пировал и смеялся под вопли истязаемых. Чаша терпения сановников, преданных государю, переполнилась, и тогда был придуман хитрый план убийства Дун Чжо. Один из сановников пообещал отдать красавицу Дяо-чань сперва Люй Бу — приемному сыну Дун Чжо, а потом самому Дун Чжо. В припадке ревности Люй Бу убил Дун Чжо. Крепость и дворцы Дун Чжо были разрушены, а труп Дун Чжо сожжен».

О корейской разновидности гарема пишет в статье «Король и его женщины…» Андрей Ланьков:

«Вплоть до середины нашего века корейские законы разрешали мужчинам иметь наложниц, но на практике этим пользовались немногие, ведь большинству это было просто не по карману. …Правда, сколько бы наложниц у корейца ни было (редко даже самый богатый человек мог содержать больше двух-трех), жена у него была все равно только одна, и только она пользовалась соответствующими юридическими правами.