Владимир Шахрин - Открытые файлы

Константин Баканов

2005-03-18 «Новые Известия»

Корреспондент «ПЖ» долго не мог по причине занятости Шахрина с ним встретиться (беседа откладывалась почти целый год), и наконец это произошло...

— Владимир, что нового в гастрольной деятельности ЧАЙФа по сравнению с, допустим, серединой 90-х?

— Сейчас мы приезжаем в такие города, где десять лет назад ни о каком концерте и речи быть не могло: Нижний Тагил, Череповец, Йошкар-Ола... И по некоторым позициям, я понимаю, у нас уже не хуже, чем на Западе. Конечно, за границей могут поставить и лучшую технику, но там это будет стоить гораздо дороже... Я думаю, российский шоу-бизнес, безусловно, спасает мода на корпоративные вечеринки, заказные концерты. Именно под такие хорошо оплачиваемые заказы покупается дорогая аппаратура. Бюджеты этих вечеринок могут в основном закрыть райдер (список требований музыкантов организаторам туров.— Примеч. «ПЖ» ). А если это кассовый концерт, люди начинают считать каждую копейку, уже начинают экономить, уже, смотришь, в райдере этого нет, этого и этого тоже нет... И в том числе корпоративные вечеринки дают хороший заработок музыкантам. Провести кассовый концерт без спонсоров в нашей стране в любом городе может лишь десяток артистов. У нас страна очень большая. Лететь во Владивосток в одну сторону — 1100 долларов. 10 тысяч баксов потребует только перелет группы. Плюс гостиница, аренда зала, аппаратуры. 15—20 тысяч долларов — затратная часть получится. А еще ведь есть гонорар группы. А если зал на 800—900 мест, то билет должен стоить от 600 до 900 рублей. Очень немного групп у нас, которые по таким ценам соберут зал.

— Лететь не на том самолете, на котором хочется, приземляться не в таком аэропорту, в котором приятно... Так ведь довольно часто бывает в вашей гастрольной практике. Не хочется бросить все это?

— Мы к этому привыкли. Мы к этому готовы. Как футболист, который выходит на поле, готов к тому, что его могут пнуть по ногам и он получит травму. Я прекрасно понимаю: в городе Чебоксары другого аэропорта нет. Есть несколько способов. Если мы летим и концерт у нас не в этот день, мы можем взять бутылочку вискаря, съесть в самолете, сжать таким образом время. Есть другие способы. Я, например, таскаю с собой маленький DVD-проигрыватель и смотрю фильмы, которые дома по каким-то причинам смотреть не стану, не вся семья захочет, это могут быть фильмы, которые мне хотелось бы посмотреть второй раз. И я за поездку умудряюсь около пяти хороших кинолент посмотреть и еще почитать что-то. То есть ты все равно приспосабливаешься к этому. А что касается того, что хотелось бы остановиться, надо отдать должное взаимопониманию музыкантов группы и администрации группы: жажда наживы рамки здравого смысла не переходит. Мы играем 4—6 концертов в месяц. Это немало. Это обеспечивает нам достаточный финансовый уровень, тем более для Екатеринбурга. Но при этом «чеса» нет, мы не играем по 25—30 концертов в месяц — действительно на износ. Я не представляю себе, как можно играть 30 концертов в месяц! Мне кажется, за год-полтора с таким режимом можно убить любой коллектив. Сначала убить у музыкантов интерес к своему делу, а потом умрет само дело. Это сто процентов. В принципе, нам играть нравится. И даже если нам аэропорт или гостиница не нравится, но на сцене все более или менее комфортно и хорошо, я выхожу после концерта уставшим, обессиленным, без голоса, но окрыленным и помолодевшим. Я люблю играть концерты. Хотя есть коллеги, которые делают это не так охотно, как я. Но так устроен российский шоу-бизнес, что 90, если не 95% доходов приносят именно концерты.

— Какие наиболее яркие характерные черты присущи жителю столицы Урала?

— Это пограничный подвид россиянина, когда он еще не сибиряк, точно не житель Поволжья и, безусловно, не житель средней полосы. Мы себе вот придумали в качестве шутки лет двадцать назад говорить, что мы — горцы, живем по законам гор, Уральских. Тут есть доля истины: мы, в общем-то, горцы, просто Уральские горы — это низкие горы. Некая наивность присуща человеку с гор, но и обостренное чувство собственного достоинства...

— Мне в Екатеринбурге не показалось, что местные жители — это какие-то уж совсем простые провинциальные люди.

— Я никогда не анализировал образ жителя Уральских гор, мне трудно сейчас сформулировать. Могу сказать так: мы немножко национальность. Результат сплава вольного казачества, татарских и башкирских племен, ссыльных каторжан, начиная с уголовников и заканчивая декабристами. Последнюю сильную волну мыслящих людей привела в Екатеринбург Великая Отечественная война — я имею в виду эвакуацию музеев, научно-исследовательских институтов, театров Москвы и Питера.