Владимир Шахрин - Открытые файлы

— Владимир, за те полгода, что прошли с момента вашего предыдущего интервью «Новым Известиям» не так уж много произошло музыкальных событий. На всех углах обсуждают Земфиру с ее новым альбомом. Вы не слышали?

— Я не слышал и, если честно, не очень понимаю ажиотажа. На мой взгляд, происходит переоценка значимости этой певицы. Она, безусловно, очень талантливая девочка, пишет хорошие мелодии и очень хорошо поет. Но когда говорят, что мы живем в эпоху Земфиры, что она Ахматова наших дней... Не знаю. Два последних альбома Гребенщикова на три головы выше двух последних альбомов Земфиры. По поэзии, по аранжировке, по тому, как это звучит, это просто фантастические альбомы. Я вчера слушал его «Песни рыбака», и у меня было желание набрать номер и сказать: «Боря, спасибо, что ты есть, мне так хорошо». Потом передумал. Вдруг он решит, что мне что-то надо от него, что я хочу денег попросить. А предыдущая пластинка Земфиры мне не понравилась, я ее не дослушал до конца ни разу, хотя по отдельности песни звучат неплохо. Я с уважением отношусь к этой артистке, но без идолопоклонничества.

— А за тем, что происходит на поп-фланге, вы следите? Вот были выборы нашего представителя на Евровидение. Вы застали этот волнительный процесс, или вам это не интересно?

— Я, конечно, специально не следил, но информации было много. Какая-то девочка из какой-то «фабрики» поедет, и она из Белоруссии. Ни песни, ничего не слышал. Наверное, это просчитанный шаг, ведь если Россия за нее проголосует, то и Белоруссия проголосует, а так как она не из России, то и Украина с Молдовой еще, и другие тоже. И дружба народов победит. Но это ведь просто телевизионное шоу, не более. Кстати, на поп-сцене, мне кажется, на данный момент ситуация интереснее, чем в рок-н-ролле. Новых качественных исполнителей поп-музыки гораздо больше. А то, что делается на рок-сцене, достаточно удручающее зрелище. Я прослушал сотни демо-записей за последний год, и было всего три или четыре песни из тысячи, которые меня зацепили, от которых побежали мурашки по коже. Одна песня нашей уральской Сансары , одна — КедрыВыдры , песня рэп-коллектива Big Black Boots из Москвы и песня алма-атинской группы Аномалия. Все остальное — такая нивелированная, ровная, неинтересная музыка, в той или иной степени вариации на ансамбль Звери . Я не хочу сказать, что это плохо, но когда я в Свердловске впервые услышал «Невидимку» Наутилуса , волосы дыбом становились. Тем более когда я понимал, что это было сыграно и записано на аппаратуре стоимостью 40 долларов. Я недавно первые записи ЧАЙФа прослушал. Да, плохо сыграно, нечеловечески плохо. Но это было интересно, не похоже на то, что делали другие, ни по звуку, ни по тексту, ни по подаче, и в этом было столько энергии и желания!

— Кроме ЧАЙФа и Наутилуса к столпам свердловского рока относится и группа Агата Кристи , которая давно живет в Москве. Вы же по-прежнему приезжаете из Екатеринбурга. У вас разные представления о том, надо ли переезжать в столицу?

— Здесь можно задать вопрос, а пошел ли этот переезд на пользу Агате Кристи ? Что изменилось в лучшую сторону? Когда они жили в Екатеринбурге, они записали «Позорную звезду», «Опиум», «Коварство и любовь» — свои лучшие альбомы. Это то, что касается творчества. Что касается их личной жизни и здоровья... Семьи развалились, проблемы со здоровьем были более чем серьезные и, наконец, самое главное: они не екатеринбуржцы, они снимали в Свердловске квартиру, в двух кварталах от меня. Вадик Самойлов ходил ко мне в гости, я — к нему. Потом он переехал, и я даже не знал, где он живет. Менял квартиру на квартиру. Точно так же Настя Полева и Егор Белкин (группа Настя ) уехали в Питер. Все спрашивали: как так — уехали? А у них не было своего дома, они снимали квартиру.

— Но они все-таки из Свердловской области...

— Да, Агата из Асбеста, Настя из Первоуральска, Егор из Пышмы. Бутусов, кстати, тоже приехал в Екатеринбург в конце девятого класса, он ему не родной город на самом деле. Но Бутусову переезд в Питер пошел на пользу. Я его уважаю за решимость, характерную для его творчества. В жизни у него нет такой решимости, а в музыке если решил, что будет так и так, обязательно это сделает. Я помню, в 89-м году у нас был разговор. Я обмолвился, что у Наутилуса по 35 концертов в месяц, а он сказал: «Вовка, я хочу стоять в какой-нибудь группе в углу и играть на гитаре, а еще лучше на бубне». И он действительно стал играть на бас-гитаре. Он не парится тем, нравится это кому-то или нет. Надоело запоминать тексты песен — взял пюпитр, поставил, включил лампочку и читает...