Александр Амфитеатров - Классическая демонология

Какие бы привлекательные и даже святые образы ни принимал на себя Дьявол, он, однако, не мог и в них избыть своего дьявольства. Даже облачась в образ прекраснейшей девушки, ангела, либо самой Девы Марии, самого Христа, он выделял какие-то особые дьявольские флюиды, влияние которых тревожило и пугало человеческую природу, и сквозь восхищение и благоговейный восторг к оптическому обману визионер чувствовал, сам себя не понимая, внутри души своей только необъяснимый страх, смятение и отвращение.

Наконец, надо сказать, что некоторые теологи-модернисты предпочитают избегать прямой персонификации дьявола, подменив рогатого, с хвостом и раздвоенными копытами «князя тьмы» неким «злым началом», гнездящимся в природе и человеке. «Библейский Сатана — это персонифицированный грех, — писал в 1973 году теолог Герберт Хааг, — Всюду в Новом завете, где говорится о сатане и дьяволе, это наименование можно с таким же успехом заменить словами „грех“ или „зло“».

Рай — дворец Божий, жилище ангелов и святых, полное «светов неописуемых и гармоний звуков неизрекаемых», украшенное цветами нетленными, благоуханное ароматами неистощимыми, — царство непорочной святости и непреходящей радости с жемчужными воротами, похожими на входную калитку в парикмахерскую, с арфами, облаками и ангелами в длинных белых одеждах, машущими своими блестящими крыльями, с едва слышным пением Марио Ланца, доносящимся из некоей небесной музыкальной системы. Там все так чисто, как внутри нового холодильника, и для любого человека, у которого течет по жилам кровь, — это перспектива ужасной скуки. Но по определению, Рай — царство радости и света. Ад — царство страданий и тьмы. Тьма там — густая, глубокая и как бы плотная. Она в некотором роде представляет собою основное вещество ада. Но если бы художники приняли это слишком буквально, в аду ничего нельзя было бы нарисовать. В средневековых иллюстрациях темнота и дым приносились в жертву ради ясности. Сверкания пламенных облаков и вихрей, рдеющие кучи раскаленного угля, потоки расплавленных металлов нарушают ее.

Где же, собственно, находится ад? Блаженный Августин в знаменитом трактате своем «О граде Божие» предостерегает против этого вопроса, говоря, что ни один человек не в состоянии узнать местоположение ада, если сам Бог не открыл ему этой тайны. Но Средние века, пытливые насчет мистической географии, не послушались блаженного Августина, и вот целым градом пестрых мнений ад помещается то в воздушных сферах, то на Солнце, в Иосафатовой долине, под полюсами, у антиподов, внутри вулканов, в центре земли, на крайнем востоке, на далеких островах, затерянных среди неведомых океанов, — иные же отделываются от адской топографии неопределенным, но решительным указанием: «вне мира».

Однако же, наиболее распространенным, господствующим и самым естественным оставалось мнение, согласное с представлением древних, по которому ад чудится внутри Земли, как вечная угроза бездны, готовой разверзнуться под ногами грешных. Земная кора — не более как тонкий потолок ада, дрожащий и трепещущий под напором карающего пламени и воя вечных мук. Земля, красиво одетая солнцем в цветущие поля, густые леса, светлые воды, в действительности — червивый плод: кожа — румяная, а сердцевина — гнилая. Червь, источивший и испортивший великое яблоко земли, есть Сатана.

Входами в подземный мир считались некоторые реальные места. Одним из таких мест было озеро Авернус, глубокое, кратер потухшего вулкана, вблизи Путеоли, в Южной Италии. Район вокруг озера Авернус, спокойный сегодня, был в древние времена известен своей вулканической активностью; миазмы сероводорода, поднимавшиеся вокруг, убивали птиц, пролетавших над озером, так что они падали мертвыми в воду.

У царства вечной скорби имеется своя топография, метеорология, флора и фауна. Адские декорации визионистов: крутые, голые скалы, загроможденные каменистые равнины, разверстые пропасти, леса странных деревьев, смоляные озера, гнилые и угрюмые болота. Ад прорезан в длину и ширину реками, то чуть ползущими, то бурно стремительными, причем названия их — Ахерон, Флегестон, Лета, Коцит, Стикс — показывают, что они, переменив русло, притекли в христианский ад из античного языческого Аверна. В нем свирепствуют буйные ветры, то леденящие, то сожигающие; льют неукротимые дожди, падают град и снег. Растения, питаемые ужасною почвою ада, покрыты шипами острее ножей, плоды их налиты ядом. Воздух отравлен нестерпимою вонью. Животные или демоны в виде животных: драконы, змеи, жабы, отвратительные насекомые… Вход в ад традиционно представлялся, как пасть громадного и злобного животного, которое тащило грешников в свою утробу. Со временем сошлись на том, что это пасть Левиафана.