Николай Либан: Истории просвещения в России (Бурсак в общественной жизни России середины XIX века)

Разумеется, здесь речь идет не об иерархах церкви; они, как правило, избирались из княжеско-боярской сре­ды и были распространителями христианства. Светская власть была кровно заинтересована в успехе последнего. Христианство «было завезено из Византии, где уже впол­не зарекомендовало себя как одно из средств утверждения господства феодализма» [15] Очерки истории СССР. М.: Издательство АН СССР, 1953. Т. 1. С. 106. , и вполне естественно, что кня­жеская власть охотно выделяла десятину на содержание епархии. Но не только эти средства были в распоряжении архиерея, он сам выступал как крупный феодал, посто­янно приумножая различными способами свои владения. Будучи неограниченным властителем над приходским духовенством, он рассматривал его как своих тяглых лю­дей и облагал различными поборами. Об этих-то «тяглых людях» и идет речь. Они выполняли роль посредников в деле христианизации между высшим, господствующим духовенством и мирянами, то есть многочисленными жи­телями городов и сел Древней Руси.

Параллельно с гражданской школой должна была возникнуть духовная школа, способная быстро подгото­вить нужный контингент священников для христианиза­ции Руси. Софийская летопись под 1030-м годом замеча­ет, что по приказанию Ярослава Мудрого в Новгороде был произведен набор в духовную школу: «Приде <���Ярослав> к Новугороду < и > собра от старост и поповых детей 300 учити книгам» [16] Софийская летопись. Полное собрание русских летописей, из­данное археологической комиссией. СПб., 1851. Т. V. С. 136. . Другими словами, старостам крестьян­ских общин было приказано представить триста кандида­тов. В это число входили не только поповы дети, но и крестьяне, в противном случае зачем было поручать осу­ществление набора крестьянским старостам. Как видим, первые наборы в духовную школу - и это относится не только к Новгороду, но и ко всей Руси вообще - были при­нудительными, что вполне естественно для полуязыче­ской Руси времен Владимира-Ярослава. Княжеское пра­вительство искало средства для привлечения в ряды ду­ховенства людей «всякого звания» и освободило от тягла служителей христианского культа. Мера эта совершенно уничтожила насильственный характер набора и выявила многочисленных охотников. «Вовсе не из детей бояр было составлено духовенство первоначально посредством прави­тельственных наборов: вовсе не дети бояр шли в священни­ки и в последующее время. Никто не пойдет из лучшего положения в худшее и всякий пойдет только из худшего положения в лучшее... Положение приходского духовен­ства в период домонгольский и материально и нравствен­но было так незавидно, что охотники идти в священники не могли быть ни из бояр, ни из купцов, ни вообще из за­житочных людей, хотя бы то и крестьян, а только из лю­дей беднейших, были они горожане или крестьяне, вооб­ще из людей городских или сельских настолько бедных, что священство было бы для них приобретением» [17] Голубинский Е. Указ. соч. С. 448. . Они и заполняли собою духовную школу, где византиец или бол­гарин обучали их на скорую руку, подготовляли к священ­нической деятельности.

Духовная школа должна была приготовить из наци­ональной среды лиц, способных совершать службу хрис­тианского культа. Богослужение требовало грамотности - «разумения книг», певческих навыков для исполнения песнопений и в какой-то мере - знакомства с риторикой для проповеднической деятельности, столь важной в этот период. Разумеется, в этой среде были люди способные, которые не ограничивались получением сана, менявшего их материальное положение, но, попав под начало учено­го византийца, нередко сами становились искусными учи­телями [18] См.: «Памятники древнерусской церковной учительной лите­ратуры» под редакцией Пономарева. СПб., 1894. С. 70-72, а также Славяно-русский пролог. , а подчас превосходили своих наставников. Эта немногочисленная национальная интеллигенция имела большое значение в создании русской школы.

О школе для детей «нарочитыя чади» надо сказать особо. Эта школа недолго просуществовала в Древней Руси, и дело здесь вовсе не в том, что дети боярские, по­пав в греческую школу и окончив ее, не имели необходи­мости и охоты «посвящать себя званию учителей так, что­бы последующие учителя явились из них самих» [19] Голубинский Е. Указ. соч. С. 724. , а в том, что греческая школа по существу была чужда русской жизни и не ассимилировалась с той средой, которую обу­чала. Она не была согрета национальной идеей и быстро утрачивала свое первоначальное назначение - просвети­тельницы детей княжеских и боярских. Она обращалась в обыкновенный частный пансион иностранца, где пребы­вание ученика обусловливалось только платой за обуче­ние. Отсутствие княжеских и боярских детей побудило ее открыть свои двери для всех желающих, то есть способ­ных платить. Здесь она встретила конкурента в лице рус­ской школы, успевшей приобрести к этому времени до­вольно широкий размах. К тому же если вспомнить, что греческая школа была только в Киеве, а не по всей Руси, а тяга к грамотности была повсеместной (причины к тому различны, и о них будет сказано ниже), то станет совер­шенно ясно, что распространителем грамотности на Руси было приходское духовенство. Оно охотно продавало свои знания, то есть обучало грамоте, видя в этом особую ста­тью дохода [20] Профессор Голубинский пытается доказать, что учительская деятельность вменялась в обязанность духовенству и ссылается на правила Шестого Вселенского собора: «В одном собрании канонов церковных прямо читается правило Шестого Вселенского собора, вменяющее священникам в обязанность заниматься обучением детей грамоте и содержать у себя на домах школы» (Е. Голубинский. Указ. соч. С. 721). Едва ли справедливо предположение Голубинского, при всей его заманчивости. В старорусских памятниках нигде нет упоми­нания об указанном каноническом правиле, что, впрочем, замечает сам Голубинский, и едва ли оно было известно в XI-XII веках. Более того, даже в Стоглаве (см.: гл. 25 и 26), как это ни странно, о нем не упоминается. Предположить, что оно не было известно в XVI веке, почти невероятно. По-видимому, помимо публичной школы, в древ­ней Руси не только допускались, но и широко практиковались дру­гие формы обучения, и их не желали стеснять, пока публичная шко­ла не получит повсеместного распространения. . Эти учителя были весьма популярны в свое время. Они дорожили знаниями, которые выделяли их из общей среды, и всячески старались закрепить за собой авторитет учителя-наставника, охотно посещали за опре­деленную мзду детей княжеских и боярских, наставляя их книжной мудрости, то есть, попросту говоря, обучали их грамоте. Обучали они и у себя на дому детей разного звания. Это была первая публичная школа, которая быс­тро распространялась, охватывая самые разнообразные слои старорусского общества. И странно было бы предпо­ложить [21] Профессор Голубинский доказывает, что в Древней Руси вооб­ще не было просвещения, а была лишь скудная грамотность, которая распространялась не посредством публичной школы, а по наследству, от отца к сыну или от мастера к ученику. Такой взгляд он переносит на все периоды Древней Руси, включая и Киевскую. В доказатель­ство правоты своего мнения он полемизирует с Татищевым и, разу­меется, находит у последнего ряд неточностей и даже «фантазий». Точку зрения Голубинского можно было бы и не опровергать после опубликования многочисленных работ наших историков, но необхо­димо отметить, что уже в 900-х годах в ряде трудов крупных запад­ных ученых, а также и у современника Голубинского — Ключевского была доказана противоположная точка зрения, и вступать с Татищевым в полемику было бы более чем странно. , что в период своего расцвета страна оставалась без публичной школы, этого первоэлемента любого культурного созидания, и объяснять всё трудом и одаренно­стью отдельных личностей. Летописи того времени посто­янно свидетельствуют об открытии многих школ, и даже таких, где преподавались латинский и греческий языки, о книжной образованности, об уважении русских людей к ученым Византии и Запада, посещавшим Русь. «Эти известия говорят не о редких, единичных случаях или исключительных явлениях, не оказавших никакого дей­ствия на уровень просвещения: сохранились очевидные плоды этих просветительских забот и усилий... образова­лась литературная школа, развилась оригинальная лите­ратура, и русская летопись XII века по мастерству изло­жения не уступает лучшим анналам тогдашнего Запада» [22] Ключевский В. Курс русской истории. М.: Государственное со­циально-экономическое изд-во, 1937. 4.1. С. 281-282. . К Труды экспедиции профессора А.В. Арциховского убеди­тельно доказали, что грамотность была достоянием не только княжеской и боярской, но и крестьянской среды.