Максим Шатунов - Русская здрава

Любое явление имеет свои корни в окружающей действительности и, стало быть, имеет свою историю. А любая история имеет начало и конец. Реально произошедшие события доходят до нас благодаря следам своего существования.

Эти следы могут быть четкими или размытыми; но гораздо больше, чем тех или других, безвозвратно утраченных свидетельств. Вполне закономерно, что любой процесс, протекавший в прошлом, оставляет после себя осязание свидетельства. Хотя, если условия не способствовали сохранению материальных свидетельств, мы вообще можем ничего значительного не узнать о прошлом.

Именно это обстоятельство и дает обильную пищу для разного рода гипотез, мифов и полярных убеждений. С этим ничего нельзя поделать до тех пор, пока у человека сохраняется склонность придумывать себе объяснения, а не тратить время и силы на установление если не истины, то хотя бы приблизительной достоверности происходивших событий.

Поэтому, как это ни печально, но чтобы подобраться к истине, любому человеку нужно много и долго учиться. Хотя бы для того, чтобы давать окружающим достоверные знания, а не выдумывать несуществующие факты и не выдерживающие критики гипотезы.

Но как же быть? Ведь в древние времена не было институтов; значит, желающие учились сами?! Вот это главная ошибка. Во-первых, по совершенно объективным причинам знаниями обладали очень ограниченное число людей, не допускавшие в свой круг кого попало. А для того, чтобы попасть в этот круг, требовались желание, способности, работоспособность и целеустремленность. Я говорю о жреческой касте, которая была ответственна за формирование культурных ценностей, за приумножение и сохранение знаний, в том числе и знаний о человеке в самом широком смысле этого слова. Именно поэтому знание в ту эпоху обожествлялось как, собственно говоря, обожествлялись и носители знания — Древние жрецы.

Знание — сила! Это категорическое заявление до сих пор никто не сумел опровергнуть. До сей поры общество делится на две категории: первая — совсем маленькая — "люди знания", и вторая — весьма большая — "люди веры". Думаю не стоит долго объяснять разницу между этими двумя группами общества. "Людям веры" до сего дня предоставляется только одна возможность — верить в то, что уготовано для них "людьми знания". Верующие во что бы то ни было, без реального подтверждения предмета веры, относятся к мистически настроенной категории, которая представляет из себя подавляющее большинство населения планеты.

Верующие находятся в весьма удобном для себя положении: если они в чем-то разуверяются, то сразу обвиняют идеологов (жрецов) в том, что "последние оболванивают народные массы из корыстных побуждений". Тем самым верующие постоянно снимают с себя груз какой бы то ни было ответственности. Знающие люди поэтому без особого труда управляют своими поклонниками — до тех пор, разумеется, пока это сотрудничество протекает с выгодной, а точнее — в исторически оправданной плоскости для обеих сторон. Как только жрецы-идеологи перестают оправдывать надежды большинства, идеологическая парадигма терпит крах и сменяется новой, которая соответствует данной исторической ситуации. Предметом рассмотрения для нас будут как раз "люди знания". Однако учтите:

для того чтобы как можно ближе подобраться к истине, нужно не бояться размышлять самостоятельно и стараться делать достоверные заключения. Это возможно только в том случае, когда мы, рассматривая отдельную грань какого-либо явления, делаем это, сверяясь с общими закономерностями, без учета которых наше знание может стать ущербным, а зачастую и абсолютно ложным.

Если "человек знания" совершает ошибку, ему некого винить, кроме себя самого. Если ошибка влияет только на него, то это можно считать сугубо личным делом.

Но, как правило, если знающий ошибается, то эта оплошность моментально отражается на тех, кто находится под его непосредственным водительством.

Поэтому любая ошибка в системе знания приводит к искажению истины и соответственно сбивает с правильного направления очень многих людей.

Для того чтобы избежать вышеназванных опасностей, мы с вами, уважаемый читатель, должны начать с самого далекого прошлого. Мы, однако, ограничены двумя объективными препятствиями. Во-первых, это наличие исторических свидетельств только определенного временного периода, в котором мы будем вынуждены вести наше исследование. И второе: то количество литературы, которое удалось переработать мне лично, разумеется, меньше по объему, чем всевозможные свидетельства, существующие по этому периоду.