Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

Понятно, что барские квартиры, стоимостью от полутора-двух тысяч рублей и выше, обширны, удобны и отделаны с комфортом. Но нанимателей таких квартир немного и громадное большинство питерцев ютится в небольших квартирах (от трех до пяти комнат) стоимостью от пятисот до тысячи рублей в год» ( Светлов. С. 60).

«Цены на квартиры определялись многими соображениями. Квартира в центре стоила в два-три раза дороже, чем, скажем, на Петроградской стороне. На большой улице дороже, чем в переулке. С окнами, выходящими на улицу, дороже, чем с окнами во двор. На солнечной стороне дороже, чем на теневой. Во втором этаже дороже, чем в пятом. С входом с улицы дороже, чем с входом со двора, с лифтом — опять-таки дороже, в солидном доме пышной архитектуры дороже, чем в какой-нибудь голой каменной коробке. В этой политике цен учитывалась каждая деталь, чтобы выжить из квартиронанимателей как можно больше» ( Григорьев. С. 176).

В 1844 г. были установлены «правила об ограничении постройки в С.-Петербурге высоких зданий и надстроек этажей на существующих зданиях» — «не допускать постройки жилых зданий высотой более 11 сажен <23,5 м.>», «высота возводимых вновь домов не должна превышать ширину улиц и переулков, где они строятся» ( Божерянов И. Н. Невский проспект. 1703–1903. СПб., 1902–1903. Т. 2. Вып. 5. С. 435).

О жилище рабочих и бедноты см.: Покровская М. И. По подвалам, чердакам и угловым квартирам Петербурга. СПб., 1903.

Ср.: «Рабочие на некоторых текстильных фабриках тоже имели казенные квартиры — специально построенные при фабрике казармы. Они имели несколько этажей; в середине каждого шел коридор, залитый асфальтом, по бокам — комнаты. В комнату помещались две-три семьи, которые отделялись друг от друга занавесками. Кухня была общая; в ней с утра до ночи грелся куб для кипятка. За порядком в казарме наблюдал смотритель <���…> Хозяевам казарма была выгодна: за жилье, за дрова, за кипяток — за все с лихвой вычитали из заработка» ( Григорьев. С. 179).

В 1900 г. городские власти, обеспокоенные санитарным состоянием жилья для рабочих, издали распоряжение: «В квартирах рабочих фабричных и мастерских, а также в угловых жилых помещениях <���…>, стены должны быть выбелены негашеною известью, а не оклеены обоями» ( Алфавитный сборник. С. 503).

Вывески, как и архитектурные стили, формировали внешний облик города и его бытовой строй. Первое упоминание уличных вывесок, обнаруженное в периодике, относится к 1820-м годам. В 1824 г. Ф. В. Булгарин в очерке «Прогулка по тротуару Невского» не без иронии сообщал: «Глаза мои разбегаются по множеству разноцветных вывесок, коими испещрены стены всех домов, и мои сведения в иностранных языках совершенно мне бесполезны для истолкования надписей, начертанных рукою промышленности, которая, для вступления в храм счастия, не имеет надобности в грамматике» (Литературные листки. 1824. № 6. С. 203).

Позже, в 1838 г., Бурьянов, отмечал: На Невском проспекте «множество разнообразных вывесок над входами, над окнами, под окнами и в самих окнах. Все так живо, так пестро. У самого Полицейского моста, на углу, убранный с тонким вкусом и богатой рукой „Китайский кафе Вольфа и Беранже“, столь известный в Петербурге и отделанный в виде китайского киоска» ( Бурьянов В. [В. П. Бурнашев]. Прогулка с детьми по С. Петербургу и его окрестностям. СПб., 1838. Ч. 2. С. 158).

Газета «Северная пчела» (1845. 7 июня) в заметке «Городской вестник» отмечала новые перемены в магазинных вывесках: «Вообще петербургские вывески находятся в периоде совершенствования и иллюстрируются атрибутами, соответствующими каждой из них: портной составляет буквы из фигур, взятых с модных картинок; чайный магазин рисует китайцев; свечная лавка украшает буквы связками стеариновых свечей». Владельцы многих магазинов, рекламируя свой товар и заманивая покупателей, часто объявляли себя выходцами из Парижа: «На многих вывесках вы читаете: такой-то из Парижа. Из любопытства стал я навещать этих парижан и удостоверился, что из пятидесяти человек едва ли двое настоящие парижане, а прочие добрые германцы, финляндцы, эстляндцы, курляндцы, лифляндцы и даже петербургские уроженцы <���…> у нас Париж синоним изящного вкуса» (Заметки незаметного // Северная пчела. 1844. 5 октября).

Е. И. Расторгуев в своей книге «Прогулки по Невскому проспекту» подробно описывает вывески на главной улице столицы: