Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века

У разносчика булок за плечами была высокая, немного сужающаяся книзу плетенная из прутьев корзина, державшаяся на двух заплечных ремнях. Если откинуть крышку, то внутри виднелась мелкая корзинка с пирожными, под ней — более глубокая корзина со слоеными булками, а под ней — простые булочки, рогульки, розанчики, французские булки, большие и маленькие, сайки. Булочки прикрывала марля, на торговце красовался фасонистый фартук с нагрудником.

Недаром про него пели куплет:

Эти разносчики были постоянными поставщиками. Они торговали по большей части не от себя, а от хозяина. Торговля шла в кредит, на „запиши“. Некоторые из них ставили каждый день у двери условные знаки об отпущенном товаре. Расплата обычно производилась раз в месяц. Но были и непостоянные разносчики.

Звонил разносчик, разумеется, с черного хода и предлагал товар прислуге, а потом часто выходила и барыня. Все эти торговцы были великими знатоками своего дела, умели уговорить на покупку даже тогда, когда она вовсе не нужна. И опять-таки, в кредит. Он зайдет через месяц, через три, через полгода, спросит должок и продаст новый товар. Удивительно то, что они никогда не записывали ни адреса покупательниц, ни стоимости отпущенного товара, всегда, видимо, полагаясь на память. <���…>

По утрам же во дворе появлялись лавочные мальчишки, доставлявшие покупки на дом. По большей части несли они их тоже в лотках, на голове и при этом старались идти небрежной шикарной походкой, показывая свою ловкость. <���…> „Клю-у-ква подснежная, клю-у-ква!“ — кричала баба. На спине у ней заплечница — большая лубяная корзина с ягодой. <���…>

„Крендели выборгские, крендели!“ Почему-то с выкриком продавался только этот сорт булочного товара: не бублики, не сайки, а именно выборгские крендели.

Впрочем, все крендельщики торговали также пресными английскими хлебцами, но этот товар не рекламировали.

„Сельди голландские, сельди!“ Спереди, на ремне через плечо, у бабы висела кадушка с селедками, в правой руке была вилка, за тесемки передника засунуты бумажки для завертки товара. Кошелек с деньгами висел на левом боку, на ремне, перекинутом через правое плечо. <���…>

„Моро-ожино! Сливоч-но моро-ожино! Отличное, клубничное, земляничное моро-ожино!“ — кричал торговец, въезжая во двор с расписным ящиком на ручной тележке.

Тележка — голубая, светло-зеленая, оранжевая, светло-охряная, словом, цветная. На ней — темной краской на боках написано: „мороженое“, а иногда и фамилия владельца. Бывало, что тележка разрисовывалась по краям — линейная рамка и бордюр из цветов, а в середине — хрустальная ваза с разноцветными кружками, изображающими мороженое. Все это была очень топорная малярная работа. Сам мороженщик ходил в цветной рубахе, в белом переднике.

Крышка открывалась. Спереди — маленькое отделение, где лежат нарезанные бумажки, маленькие лопаточки из щепочек, круглые, вроде бисквитов, вафли, побольше и поменьше, и полотенце. Остальное пространство занимали высокие медные луженые банки с крышками, снабженные ручками; банки стояли во льду.

К тележке сбегались ребятишки. Ручонка протягивала денежку.

„Тебе какого? — спрашивал торговец. — Фисташкового? Шоколадного? На сколько? На три копейки? На пятачок? С вафлей?“

В руке у мороженщика была особая ложка: металлическая полоска, на концах которой приделаны два полушария: одно — побольше, другое — поменьше. Меньшим бралась порция на три копейки, большим — на пятачок. Мороженщик снимал крышку с банки, как бы свинчивая ее особым профессиональным жестом; окунув ложку предварительно в особую банку с водой, набирал ею мороженое. Шарик мороженщик выкладывал на бумажку, втыкал в него деревянную лопаточку и подавал покупателю. Если тот желал мороженое с вафлей, то шарик клался между двумя вафлями. Реже мороженщик держал свой товар в лоханке со льдом, которую носил на голове. Бывали случаи тяжелого отравления мороженым от плохо луженой посуды. <���…>

Вразнос, с выкриками продавали по дворам яблоки, груши, лимоны, апельсины. Но никогда я не видел бродячих часовщиков, портных, торговцев колбасой или перчатками. Перечисленные выше профессии были строго ограничены установившимся обычаем» ( Григорьев. С. 247–252).

Газета сообщала: «стали редки мороженщики с зелеными кадушками на голове», «в руках у них появились тележки». <���…> «У нового мороженщика выбор гораздо разнообразнее. Мороженое у него трех-четырех наименований: фисташковое, ореховое, сливочное и земляничное. Для всякой порции полагается картонная тарелочка» (Петербургская газета. 1892. 28 апреля).