Светозар Чернов - Бейкер-стрит и окрестности

В сентябре 1888 года, как раз когда Холмс с Уотсоном расследовали дела о «Сокровище Агры» и «Знаке четырех», в лавку Арнольда в его отсутствие заглянул некий Чарльз Пол и попытался украсть лоток с 18 золотыми часами общей стоимостью 300 фунтов, пользуясь беспомощностью замещавшей хозяина мисс Петуик. В дверях он столкнулся с входившим Арнольдом, выронил поднос и бежал на улицу, но был пойман хозяином ювелирной лавки и сдан полиции. В апреле следующего года Чарльз Серл попытался украсть с прилавка бриллиантовое кольцо стоимостью 50 гиней, однако Арнольд вовремя заметил пропажу. Серл успел выбежать из лавки, но его догнал констебль, и позднее воришка был приговорен к трехмесячному заключению с принудительными работами.

Ювелирный магазин. Рисунок из журнала «Punch». 1892

В 1900-х годах в доме Бенинга Арнольда сменились одно за другим несколько заведений. Например, в 1901 году здесь жил голландский парикмахер Николас Говере с женой.

В 1907 году там размещался салон художественной мебели леди Окленд. С этим салоном было связано судебное дело некоего Генри Александера, подрабатывавшего агентом «Придворного путеводителя» Вебстера и посетившего салон с предложением поместить в путеводителе рекламу. Леди Окленд не пожелала этого делать, но агент продолжал исправно навещать ее. Владелице салона даже пришлось написать издателям, но это не помогло. Однажды Александер пришел, когда в салоне был муж леди Окленд, лорд Окленд, который попытался выдворить назойливого агента вон, за что получил по голове. В последующие четыре визита Александер повторил свои нападения на лорда Окленда, и тому пришлось вызывать полицию.

Рекламное объявление салона Берри. «The Times». 1916

В конце десятилетия в доме на Бейкер-стрит, 72, поселились две дамы: мадам Кейт Берри, модистка, содержавшая здесь в дальнейшем салон, и мадам Жанна Хатлак, корсетница.

Земля в Англии принадлежала большей частью аристократии, и Бейкер-стрит находилась на территории так называемых портмановских земельных владений.

Сэр Уильям Портман из Сомерсета, лорд главный судья при Генрихе VIII, в 1533 году приобрел 270 акров, простиравшихся от Оксфорд-стрит до Регентского канала ( Regent's Channel, в те времена — самый настоящий канал с активным судоходством).

Вплоть до 1755 года главным занятием в этом районе было свиноводство и производство компоста из «ночной почвы», как тогда называли человеческий кал, используемого для удобрения земли (забавно, что Уотсон, проживая здесь позднее, и весь Лондон называл «эта великая выгребная яма»). Новый владелец земли Эдуард Беркли Портман затеял на своих землях строительство многоквартирных кварталов, сдаваемых в долгосрочную аренду.

Это строительство началось на юге портмановских владений и распространилось вдоль Эдгуар-роуд и Бейкер-стрит. Сама Бейкер-стрит прокладывалась с 1755 года Уильямом Бейкером, девонширским соседом Портманов, и была названа в его честь. К 1820 году уличная сеть на портмановских землях приобрела вид, более-менее узнаваемый и сегодня, и первоначальная застройка была в основном завершена.

Большинство домов на Бейкер-стрит были построены в первой трети девятнадцатого века, то есть в позднегеоргианском стиле (точнее, в стиле Регентства — в 1811–1830-е годы), и представляли собой типичный образец английской ленточной (террасной) застройки, когда дома стояли в ряду одинаковых домов и соседние дома имели общие стены. Уже в середине XIX века этот район не был слишком престижным, так как находился у самой границы «старого» Лондона, за которой начинались унылые, безликие и не всегда качественные новостройки. Тем не менее дома здесь считались достаточно добротными. В романе «Домик в Аллингтоне» (1864) Энтони Троллоп писал: «Мы знаем, насколько мерзко звучит Бейкер-стрит и как совершенно омерзительно для утонченного уха название Фицрой-сквер. Однако дома в этих окрестностях солидны, теплы и хорошего размера».

Подметальщик, прочитавший о грядущей реформе уборки улиц. Рисунок из журнала «Punch». 1891

К концу георгианского периода прежде строгое правило — терраса должна выглядеть как единое целое — перестало соблюдаться неукоснительно, и отдельные дома стали несколько отличаться друг от друга. Для георгианских домов было характерно использование желтых кирпичей местной лондонской формовки вместо красных; считалось, что они больше похожи на камень. От копоти желтый цвет превращался в желто-бурый и выглядел очень непрезентабельно. Наружные стены первых этажей таких зданий обычно были рустованы так называемым «Патентованным камнем Коуда» либо штукатурились и красились. В середине XIX века стало модно использовать краску светло-кремового цвета, а гравированные по штукатурке линии, имитировавшие камень, заполнялись серой краской. Крыши домов были крыты черепицей из природного сланцевого уэльского шифера, обычно сине-черного, синего или зеленовато-серого, хотя оттенки колебались от темно-серого до серебристо-серого, даже багрянистого или сливового и сине-серого. Впрочем, с мостовой эти крыши обычно видны не были, так как ради экономии кровельного материала их делали с низкими скатами, а стены по тогдашним правилам безопасности должны были, по крайней мере, сантиметров на сорок возвышаться над краем крыши.