Сергей Максимов - Год на севере

У мужиков и ушки на макушке. Царь продолжал:

— Вас, мужиков, у меня много. Вот там под Москвой; за Москвой еще больше; да на Казань народ потянулся, к Петербургу подошел: много у меня мужиков. Вот вас одних сколько собралось из одной деревни. Много у меня вас, мужиков, а Баженин — один.

С тем царь и уехал.

В это же посещение Ванчуги, как говорят, царь подарил Баженину медальон из кизила со своим портретом, вырезанным собственными руками. Медальон этот с двумя царскими грамотами хранился у покойного владетеля Вавчуги, гостеприимство и любезность которого делали их доступными вниманию всякого проезжего. По третьей грамоте Петра Алексеевича разрешалось Бажениным строение кораблей и беспошлинная вырубка 4000 дерев (2000 в Архангельске и 2000 в Каргополе).

Впоследствии, когда беломорская торговля упала, и уничтожены были все привилегии, какими пользовался Баженин, дела их пришли в упадок. Предание указывает на какого-то Кочнева, бывшего у Баженина приказчиком. Этот Кочнев будто бы злонамеренно вел дела своих доверителей, обворовывал их и впоследствии сам строил корабли и крупные суда на собственные, наворованные деньги. Вавчужская верфь потеряла свою нравственную силу и значение. Но старший Баженин до конца своей жизни не переставал пользоваться в окольности всеобщим почетом и уважением. И до сих еще пор живет в Холмогорах присловье «словно у тебя Баженин в гостях!», — когда замечено будет, что в комнате собралось много свечей, хотя бы то произошло случайно...

Впрочем, следует дополнить, что наружное почтение, оказывавшееся братьям Бажениным, было скорее вынужденным и лицемерным, чем заслуженным. Так, по крайней мере, следует думать о том самом Осипе Андреевиче, о тяжелом и забалованном нраве которого сохранилось рассказанное выше народное предание. Замечательно, что оно подкрепляется и документальными данными, недавно отысканными в подвалах Преображенского собора. В одном из этих актов именно этот самый Осип Баженин, владевший Вавчугою вместе с родным братом Федором, назван был «самосильным, самовольным и самосудным». Судя по судебному делу, начатому тогдашним холмогорским архиереем Варнавою, Осип Баженин являл в себе ту двойственность характера русского человека, которая особенно свойственна была этому переходному времени борьбы старых народных порядков с новыми петровскими. Будучи передовым человеком в делах, вызвавших одобрение великого преобразователя России, Баженин осталался человеком старых привычек, и в семейной жизни показавшим грубое самоуправство и безграничные насилия. Избалованный удачами в общественной деятельности, он был прихотлив в семейной жизни и не терпел никаких препятствий своему нраву. Будучи женат два раза он уже в преклонных летах домогался развода, чтобы вступить в третий брак, и, не получив архиерейского разрешения, повенчался со своею работницею. Жена законная вступилась за свои права, и началось любопытное дело, которое тянулось целых десять лет (с 1713 по 1723 год). Архиерей Варнава, приняв сторону несправедливо обиженной, осторожными и настойчивыми действиями сумел осветить отношения супругов и разъяснить характер самого Баженина, оказавшегося виновным перед церковным и общественным судом.

Осип Баженин обвинял жену, Прасковью, между прочим, в волшебстве, имевшем будто бы вредные последствия для его здоровья, называл ее волшебницей и чародейкой: призывала знахарей, лила в умывальник и в питье наговорную воду, сыпала какое-то неведомое зелье, посещала какие-то подозрительные дома. По допросам и следствии оказалось лишь то, что, заметив охлаждение мужа, старинная русская женщина оказалась верною завещанным от предков преданиям, в советах со знахарями и в невинных чарах искала возможности возвратить любовь мужа. При этом и самые чары были невинны и забавны. Главная состояла в том, что чародей велел отыскать «первородного» человека, сходить ему к ручью, который течет в Двину повыше часовни Архангельского монастыря и зимою не мерзнет, и взять из него воды. Над нею чародей говорил, наклонясь, слова между прочим такие: «и спущаются со Христом с небес тридесять ангелов золотоперых и золотокрылых и с собой спущают тридевять луков и тридевять стрел, и стреляли они сквозь семеры облака, отстреливали они рабы Божией и уроки, и призоры. Как с гоголя вода катится, так бы катилась с тоя рабы, с ясных очей, с бела тела и с ретива серца, и век по веку и отныне и довеку». И по той воде ножом чертил. Ту воду гонимая жена пила, и ею умывалась. Подозрение архиерея, выраженное вопросом; «не через образ ли перепускал, яко в сказках иных?» — также не оправдалось допросами, а обиженная простодушно созналась, что «пользы от воды никакой не было». Муж в то же время прибегает к побоям, которые она терпеливо и молчаливо переносит, заставляет прислугу не почитать и бранить ее, а в одной телогрейке в трескучий мороз выгоняет из дому и отнимает все ее приданое; она начинает жаловаться и предъявляет иск. Опираясь на благоприятелей в губернской канцелярии, Баженин, при их помощи, знает о ходе розысков, а надеясь на покровителей в столице - вступает в решительную и открытую борьбу с епископскою властью, вынужденною вмешаться в семейные дела супругов. На разводе и запнулась своеобычная воля Бажелина.