Дмитрий Засосов - Повседневная жизнь Петербурга на рубеже XIX— XX веков; Записки очевидцев

Царское Село было зимней резиденцией… Царское Село начала XX в. — образцовый благоустроенный город с электрическим освещением (с 1887 г.), водопроводом, канализацией (с биологической очисткой сточных вод), мусоросжигательной станцией (Тубли М. 127). Население в 1914 г. — 30,2 тыс. человек. Царское Село не было дачным местом: его жители снимали дачи в Павловске. Город был придатком двора. Отсюда его особенный провинциализм — крайне косный, сплошь этикетный, воспитывавший в обывателях амбициозность. «В этом страшном месте все, что было выше какого-то уровня, — подлежало уничтожению»: над стихами Блока издевались, Гумилева «озверевшие царскоселы» травили. «Иногда… от вокзала или к вокзалу проходила похоронная процессия невероятной пышности: хор мальчиков пел ангельскими голосами, гроба не было видно из-под живой зелени и умирающих на морозе цветов… Несли зажженные фонари, священники кадили, маскированные лошади ступали медленно и торжественно. За гробом шли гвардейские офицеры, всегда чем-то напоминающие брата Вронского, то есть „с пьяными открытыми лицами“, и господа в цилиндрах. В каретах, следующих за катафалком, сидели важные старухи с приживалками, как бы ожидающие своей очереди, и все было похоже на описание похорон графини в „Пиковой даме“. Казалось, то были похороны всего XIX века» (Ахматова А. I. 22–24). Царскосельские реалии в памяти Ахматовой — ходьба по струнке, мчащийся рыжий рысак, знатнейший кабак, матовый свет фонарей, силуэт придворной кареты, интендантские склады, извозчичий двор, желчная солдатская шутка, полосатая будка, струя махорки. «Драли песнями глотку / И клялись попадьей, / Пили допоздна водку, / Заедали кутьей. / Ворон криком прославил / Этот призрачный мир… / А на розвальнях правил / Великан-кирасир». После «царскосельской одури» Петербург воспринимался ею «свежо и остро». Мандельштам в 1912 г. перечисляет казармы, парки и дворцы, заснеженные деревья, звонкие раскаты воинских приветствий, одноэтажные особняки, «где однодумы-генералы свой коротают век усталый, читая „Ниву“ и Дюма…», свист паровоза, в котором едет князь, свиту, встречающую его в стеклянном павильоне, и самого князя — кичливого флигель-адъютанта, сердито волочащего саблю; в конце — реминисценция из «Пиковой дамы», которая через полвека придет на память Ахматовой: «И возвращается домой — / Конечно, в царство этикета, / Внушая тайный страх, карета / С мощами фрейлины седой».

…недалеко от Александровского дворца. Николай II и Александра Федоровна переселились из петергофской Александрии в царскосельский Александровский дворец осенью 1896 г. На месте бывших помещений для свиты арх. Р. Ф. Мельцер устроил опочивальню, сиреневый кабинет, палисандровую гостиную императрицы, столовую, рабочий кабинет, уборную и служебные комнаты. Затем разделил перекрытием на два этажа Концертный зал: внизу разместил кленовую гостиную императрицы и парадный кабинет Николая II, наверху — комнаты детской половины.

…много свитских военных… Для полковников и генералов, преимущественно титулованных, было установлено 3 придворных чина: высший — генерал-адъютант (им мог быть генерал-лейтенант или полный генерал), за ним генерал-майор свиты е. и. в., низший — флигель-адъютант. Общее число их составляло 150 человек. Полковник в чине флигель-адъютанта носил погоны не своего полка, а серебряные с вышитыми золотом монограммой Николая II и короной; на правом плече — аксельбант. Генерал-майор свиты носил серебряные генеральские погоны и аксельбант. Генерал-адъютант тоже носил погоны соответственно своему воинскому званию, в остальном не отличаясь от генерал-майора свиты (Мосолов А. 130; ПК; Ривош Я. 197).

…великих княжон. Великие княжны — Ольга (р. 1895), Татьяна (р. 1897), Мария (р. 1899) и Анастасия (р. 1901). К 1914 г. «Ольга Николаевна… держала себя еще подростком. У нее были красивые светлые волосы, лицо — широким овалом, чисто русское, не особенно правильное, но ее замечательно нежный цвет лица и удивительно выразительные и добрые глаза, при миловидной улыбке, придавали ей много свежести и прелести. Татьяна была выше, тоньше и стройнее сестры, лицо — более продолговатое, и вся фигура — породистее и аристократичнее; волосы — немного темнее, чем у старшей. <���…> Мария Николаевна была… весьма крепко сложенным подростком с веселым русским лицом и необычайной силой. Анастасия, совсем маленькой, обещала стать красавицей, но не оправдала ожиданий. У нее было менее правильное, чем у сестер, лицо, зато весьма оживленное. Она была смелее других сестер и очень остроумна» (Мосолов А. 60, 61). Все они были убиты большевиками в Екатеринбурге в 1918 г.