Вадим Елисеефф: Цивилизация классического Китая

Добро тому врать, кто за морем бывал! Подозрительность и недоверие, которыми встречают прославленных путешественников — от Пифея Фокийца до Марко Поло из Венеции, — часто ожидают и востоковедов. Всегда бывает очень трудно допустить, что ваша цивилизация не уникальна, и в любом случае — что ее первенство, если оно существует, не вечно. Только с недавних пор в большинстве культур начинают ставиться под сомнение когда-то появившиеся идеи о собственном превосходстве. Это происходит как на Западе с его европоцентризмом, так и в Китае с его синоцентризмом.

Однако в случае с историей Китая опасен не только постоянно возрождающийся европоцентризм, но и другие возможные ошибки. Обширные территории страны, продолжительность ее истории делают невозможным для любого из нас описать, без пристрастия и недостатков, развитие Китая, эволюцию дел и поступков тех, кто составляет четверть человечества.

Мы не можем нарушить здесь традиции наших коллег и предшественников, которые любое введение в китайскую историю начинают с предостережения: будь то снисходительное уведомление о невежестве и пробелах, свойственных нашим школьным программам, или жестокое разоблачение искаженных точек зрения и ошибочной информации. Между тем, совершенно не желая выбирать путь проповедника или памфлетиста, мы просто исправим ложные мнения или влияние излишней чувствительности, которые искажают здоровое понимание идей и событий, так часто толкующихся по воле мало подготовленного воображения, вдохновленного экзотикой.

Кончено, мы хорошо знаем, что выбор той или иной информации, являющийся обязательным для любого краткого изложения, как, впрочем, и для любого исследования, делает субъективным любое стремление к объективности. Кое-кто, шутя, даже предположил, что можно написать десять историй Китая, разных, но тем не менее все-таки точных. Итак, заранее соглашаясь с разнообразной критикой, мы предлагаем наше видение вещей и рамки, которыми мы полагаем ограничиться в наших исследованиях.

Мы стремимся создать определенное представление о древней китайской цивилизации и ее развитии вплоть до монгольского завоевания. Чтобы сделать это, мы считаем необходимым сосредоточить свое внимание на трех исторических отрезках, соответствующих трем аспектам, трем высшим точкам развития единого целого: Хань (206 до н. э. — 220 н. э.), Тан (618–907) и Сун (960—1279). Классический Китай, который состоял из этих трех фрагментов, создававшихся на протяжении увлекательных периодов политического и интеллектуального подъема, содержавших многообразие и особенности самых разных характеров, объединялся в эти ключевые моменты в восхождении к единому целому.

Это деление, тяготеющее скорее к общим, нежели тематическим описаниям, также является только средством смягчить те проблемы, которые ставит периодизация истории Китая. Она, если следовать принятым взглядам на значимость политических, экономических или философских факторов, не может быть вписана в единую схему. Самый простой вариант — описание событий в хронологическом порядке, где рубежами становятся даты падения династий, при условии, что для каждой линии развития сохраняются ее самые важные элементы и этапы развития, — остается единственной возможностью, позволяющей в небольшом обобщении разумно сочетать причины и следствия. В Китае более чем в других странах заметно, что каждая сфера жизни общества развивается в зависимости от других сфер, смешиваясь с ними, поэтому возможность выделить какую-то из них весьма спорна. Вот почему, несмотря на все свои недостатки, старое деление истории на династические циклы сохраняет своих сторонников. Более глубокая причина сохранения этого подхода в том, что смена династий никогда не становилась результатом только внутренних раздоров правящего дома, но всегда являлась следствием общенациональной катастрофы, выход из которой предполагал как раз смену династии.

Чтобы наше исследование не оказалось оторванным от человека, мы старались не забывать о буднях повседневности. Ведь каким бы честолюбивым ни было историческое исследование, и самые длинные линии общественного развития оно всегда вычерчивает на примере событий или даже исторических анекдотов. При этом тот объем материала, который используется в таких исследованиях, все равно не позволяет с достаточной степенью надежности говорить о развитии общества в целом. Конечно, мало-помалу отдельные черты начинают проявляться, но их число еще слишком ограниченно, чтобы начинать изучение структур. Эти важные аргументы не могут пробиться через мелкую сетку универсальной истории, корни которой еще слишком глубоко уходят исключительно в историю Европы.