Евгений Головин - Веселая наука. Протоколы совещаний

Церковная диктатура не только поделила людей на своих и чужих, праведников и грешников, но и каждого человека расколола соответственно и предписала половине добродетельной угнетать другую, порочную. Женщины лучше мужчин приспособились к беспощадному демону делимости, ибо в магическом смысле женское суть четное, мужское — нечетное.

Монотеистический патриархат — поле битвы инициаторов общих понятий с людьми живыми или мужей добродетельных с мужчинами греховными. Согласно каббалистам, Ягве, изгнав первых людей из рая, бросил вдогонку змея и тот застрял в телах человеческих фаллосом и клиторисом, ибо Адам съел почти целиком запретный плод, а Ева лишь кусочек. На тимпанах готических церквей встречаются барельефы, где голого мужчину душит и жалит собственный, невиданных размеров змей-фаллос. Таковы последствия грехопадения, с которыми необходимо бороться беспрерывно. И поскольку женщина создает благоприятный климат упомянутому змею, женщина в крайней степени опасна. От Святой Девы до «золотого кольца в ноздрях свиньи» дистанция велика.

Неудержимый процесс распада личности на много частей, отделение греховной природы от духовно чистых устремлений привели к распылению жизненной энергии, возрастающей неуверенности и раздирающим диссонансам. В XVIII веке свободную мужскую экспансию взялись использовать экономически целесообразно, расточительность и легкомыслие заменились приобретательством и накоплением собственности, что абсолютно чуждо мужскому принципу. Началась буржуазная эпоха и постепенное превращение мужчины в… недоделанную женщину. Мужчина утратил активную самодостаточность, и ценность его бытия сместилась во внешний мир. Он перестал притягивать, он стал притягиваться, из хозяина превратился в слугу.

Французская королева Мария-Антуанетта славилась роскошной грудью, две гипсовые чаши на золотом треножнике до сих пор хранятся в Лувре. Донельзя эксцентричная, она явилась на бал в парижскую мэрию обнаженной до пояса, что, вероятно, и послужило поводом к революции. Если бы королева надела лифчик, неизвестный в ту пору, Франция оставалась бы страной монархической.

Это почти не преувеличение. Женская грудь на мужчин действует гипнотически. Когда греческий герой Беллерофон почти взял город на элейской равнине, ворота открылись и вышли женщины, придерживая, словно предлагая, груди. Смущенный Беллерофон отступил к морю и скрылся — Посейдон, по слухам, был его отцом.

«Один» и «два» — числа-генады, отвечающие за экзистенциальную ориентацию в стихии земли. Определенные указания на сей счет можно получить в «Теологуменах арифмологии» неоплатоника Ямвлиха. «Один»: диктует решительность и целенаправленность, путь категорический и «несмотря ни на что». Уверенность в истине и правдивость противопоставляется релятивизму и лжи. В досадной, изменчивой многоликости бытия «один» стремится к одному центру и одному богу. «Я есмь путь, истина и жизнь», «Единый и его собственность», «Воля к власти»…

Центр должен быть один, бог должен быть один. Остальное — эманации Единого — интеллект, душа, материя. Бог сотворил Адама, но кто сотворил Бога. Кощунство? Да. И все-таки? Яйцо или курица? Космогонический Эрофанес или Эрос-Фанес разбил скорлупу яйца. Хорошо. Но что позволяет это предположить, увидеть очами души? Фанетия — женская божественная субстанция. Только на ее фоне проявляется Эрофанес и не только он, все на свете различимо на материнском фоне, ибо единство на фоне самого себя — это пустота бокала без бокала. Неоплатоники предполагают, что экспансия Первоединого растворяется, распыляется в Ином. В книге «О предположениях» Николай Кузанский рассудил: представим два равнобедренных треугольника, проникающих друг в друга сверху вниз так, что вершины касаются оснований. Основание верхнего треугольника — формирующий свет, нижнего — иное или тьма.

Фигура названа «Парадигмой», следовательно, допускает свободу интерпретаций. Фаллос Гермеса во тьме очага Гестии, мужской акт в женской потенции и т. д. Но вот что любопытно: потенция равна акту, мужское проникновение вызывает адекватное сопротивление. Если во времена Плотина материя считалась «чистой потенцией», то в пятнадцатом веке ситуация изменилась, ибо стала она «оппозицией» и «формирующий свет» встречает ее повсюду. Фаллос Гермеса «наткнулся» на клитор Гестии, на ее тайный мужской принцип — партеногенетического сына, более того, обнаружил в собственном центре свою андрогенетическую дочь. Вывод: «Из двух оппозиций одна стремится быть единством в отношении другой» [11] Cusa N. De coniecturis. .