Шалва Амонашвили - Исповедь отца сыну

«Паате. Секретно! Секретно! Секретно! Карлсон с крыши».

Дома была только бабушка, и это облегчило твое положение: ты положил газеты на обычное место и со своим письмом от Карлсона залез под письменный стол. Карлсон писал тебе:

«Я Карлсон. Хочу дружить с тобой. Как только найду возможность, прилечу к тебе. Я же самый занятый человек в мире. Поздравляю с днем рождения. Вчера я решил поступить в первый класс, прямо без прохождения нулевого. Я же самый талантливый, самый умный в мире. Хочешь, проверь: пришли три самые сложные задачи, я их сразу решу и пришлю обратно. Жду от тебя письма. Напиши, какую сказку ты читаешь. Пусть нашим паролем будет „Плим“. Письмо я должен получить послезавтра. Положи его в такой же красочный конверт, как мой. Заклей его, напиши сверху адрес:

„На Крышу. Карлсону. Секретно. Паата“. А теперь до свидания. Карлсон. Плим».

Слова были написаны разноцветными фломастерами, строки шли зигзагами, буквы были то крупные, то мелкие, искаженные.

Спустя полтора года переписка с Карлсоном прекратилась. Он сообщил тебе, что срочно улетает далеко-далеко по очень важному делу.

«Я вернусь когда-нибудь. Я ведь возвращаюсь всегда!» Некоторое время ты скучал по своему другу, по своей засекреченной и увлекательной игре.

Ты, конечно, вовсе не думал, что имеешь дело с настоящим Карлсоном, хотя как-то мы, напуганные твоим внезапным исчезновением со двора, нашли тебя на крыше нашего дома. Ты не открыл нам тогда своего секрета — зачем поднялся на крышу, что тебе там было нужно.

«Так. Хотел посмотреть, что там!»

Ты мечтал иметь Карлсона — друга, тебе нужны были происшествия с секретами и паролями. Ты знал, что вся игра, длившаяся полтора года, — игра воображения.

Но могу поклясться, ты переживал все как настоящее и со всей серьезностью относился к каждому письму с Крыши, аккуратно отправлял Карлсону-невидимке свои письма.

Если тогда сказали бы тебе, что все это — шутка, и показали, кто бросает в наш почтовый ящик письма от Карлсона и достает оттуда твои письма Карлсону, ты огорчился бы, наверное, не на шутку, обиделся бы до глубины души.

Почему ты получал письма именно от Карлсона.?

Зачем засекреченная игра именно с паролями?

И вообще, какова была цель всей этой затеи?

Эти вопросы ты никогда не задавал нам и, может быть, до сих пор думаешь, что мы просто баловали и развлекали тебя. Но это не так. Мы в эту игру заложили часть целей нашей семейной педагогики. Теперь, уже спустя десять лет, я открою тебе наш секрет игры, переписку с Карлсоном.

Нам надо было развивать в тебе вкус к познанию и зародить мотивы учения.

Надо было развить потребность и интерес к чтению.

Надо было научить тебя способам познания, учения, добывания знаний.

Надо было воспитать еще многое другое — вежливость, волю, верность своему слову, увлеченность…

Стать школьником — это еще не значит, что ты уже овладел своей профессией ученика. Как учиться и ради чего — ты не понимал. Все дети вначале тянутся к школе. Еще бы — меняется социальный статус. Но через несколько лет, может быть, спустя три-четыре года, обнаруживается, что у многих из них звонки на урок вызывают смутные ощущения тревоги, недовольства, скуки, страха; а звонки, возвещающие об окончании уроков, — чувство облегчения, радости, свободы.

А ведь надо, чтобы все было наоборот.

Поэтому нам и надо было спешить воспитать в тебе радостное, доверчивое отношение к школе, учению, стремление к трудностям познания и учения. Бабушка, мама, я — все мы вместе и каждый в отдельности внушали тебе важность положения школьника, давали тебе наставления, как учиться, помогали разобраться в тех случаях, когда ты затруднялся. Но все это была сухая, прямолинейная дидактика. Мы призывали тебя к тому, что было не под силу твоей воле. Да разве легко сесть за выполнение домашних заданий, когда из соседней комнаты доносятся до тебя знакомое:

«Ну, заяц, погоди!» — и заразительный смех сестренки. Ты то и дело вскакиваешь со своего рабочего места, но бабушка удерживает тебя:

«Сиди, сиди, занимайся. Смотреть телевизор ты еще успеешь, а вот учиться будет поздно!» В конце концов, ты начинаешь плакать:

«Хочу посмотреть мультфильм!..» Тебе опять напоминают о твоих важных делах, но эти внушения не доходят до тебя.

«Вот и не буду учиться, не буду учиться!» Ты начинаешь бунтовать.

Сейчас тебе хочется смотреть телевизор. Но надо решить задачу. Этого требует твое будущее.