Жан-Клод Карьер - Не надейтесь избавиться от книг!

Итак, что же такое священный текст? Нечто туманное что-то вроде ребуса? В случае с буддизмом все несколько иначе. Сам Будда тоже ничего не написал. Но он говорил на протяжении гораздо более долгого периода, чем Иисус. Принято считать, что Иисусу было отпущено на проповедь не более двух-трех лет. Будда хотя и ничего не написал, но проповедовал свое учение на протяжении по меньшей мере тридцати пяти лет. На следующий день после его смерти Ананда [37] Ананда — один из наиболее известных учеников Будды Шакьямуни. (Прим. О. Акимовой.) , один из его ближайших учеников, вместе с группой других последователей начал записывать его слова. Бенаресская проповедь [38] Бенаресская проповедь — первая речь (сутта), которую Будда произнес после того, как достиг просветления; в ней содержатся основные принципы буддизма. (Прим. О. Акимовой.) , первые слова Будды, текст, который содержит знаменитые Четыре Благородные Истины [39] Четыре Благородные Истины — одно из основных учений буддизма, которого придерживаются все его школы. Четыре Благородные Истины (о страдании, о причине страдания, об устранении причины страдания и о пути к прекращению страданий) были сформулированы в Бенаресской проповеди. (Прим. О. Акимовой.) , заучиваемые наизусть и тщательно переписываемые, лежащие в основе обучения во всех буддийских Школах, — эта проповедь представляет собой всего один-единственный листок. Изначально Буддизм — это один листок. И этот маленький листок в дальнейшем благодаря пересказам Ананды породил миллионы книг.

Ж.-Ф. де Т.: Это до нас дошел один листок. Может, потому, что все остальные были утрачены. Откуда нам знать? Особую ценность этому листку придает вера. Но может быть, настоящее учение Будды было запечатлено в следах его ног или в текстах, которые на сегодняшний день уже стерты или утрачены?

Ж.-К. К. : В самом деле, было бы, наверно, интересно поставить себя в ситуацию классической драмы: миру угрожает опасность, и мы должны спасти самые ценные предметы культуры, поместить их в какое-то надежное место. Например, цивилизации угрожает гигантский природный катаклизм. Надо торопиться. Мы не сможем все сберечь, все унести с собой. Что выбрать? Какой носитель информации?

У. Э. : Мы видели, что современные носители информации очень быстро выходят из употребления. Зачем же рисковать, обременяя себя предметами, которые, возможно, скоро превратятся в мертвый груз, станут нечитаемыми? Научно доказано, что книги превосходят любой объект, выпущенный на рынок нашей культурной индустрией за последние годы. Так что если мне придется спасать что-нибудь, что легко перемещается и доказало свою способность противостоять пагубному воздействию времени, я выберу книгу.

Ж.-К. К. : Сравним современные средства, более или менее приспособленные к нашей торопливой жизни, с книгой и способами ее производства и распространения. Приведу пример того, как книга может идти в ногу с Историей, подчиняясь ее ритму. В период создания «Парижских ночей» Ретиф де ла Бретон [40] Ретиф де ла Бретон, Никола (1734–1806) — французский писатель. Его книга очерков «Парижские ночи, или Ночной зритель» («Les Nuits de Paris ou Le Spectateur nocturne», 1788–1794) описывает ночную жизнь Парижа в годы Французской революции и Террора. (Прим. О. Акимовой.) бродил по городу и описывал то, что видел. Видел ли он это на самом деле? Комментаторы расходятся во мнениях. Ретиф был известен как человек, пребывающий во власти своих фантазий, охотно принимающий свой воображаемый мир за реальность. Например, каждый раз, рассказывая, как переспал со шлюхой, он в итоге проговаривается, что это была одна из его бывших подружек.

Два последних тома «Парижских ночей» написаны во времена Революции. Ретиф не только сочиняет рассказы о своих ночных похождениях, но набирает и печатает их по утрам на печатном станке в каком-то подвале. А поскольку в эти неспокойные времена трудно раздобыть бумагу, во время своих прогулок он подбирает на улицах афиши, листовки и варит их, получая таким образом бумажную массу очень низкого качества. Бумага, на которой напечатаны эти два последних тома, совсем не та, что использовалась для первых. Еще одна особенность его работы: из-за нехватки времени он печатает с сокращениями. Например, вместо слова «Революция» он ставит «Рев.». Это удивительно: сама по себе книга передает торопливость человека, который хочет во что бы то ни стало описать увиденное, поспеть за Историей. И если сообщаемые им факты — ложь, значит, Ретиф — феноменальный лжец. Например, он видел одного персонажа, которого назвал «toucheur» [41] Toucheur (фр.) — букв, «тот, кто трогает». . Этот человек незаметно пробирался сквозь толпу вокруг эшафота, и каждый раз, когда скатывалась отрубленная голова, он клал руку на какой-нибудь женский зад.