Сергей Емельянов - Феноменология русской идеи и американской мечты. Россия между Дао и Логосом

Второй аспект заключается в том, что западная цивилизация как общество потребления становится все более неэффективной в силу резкого увеличения количества экологических дисфункций. Причиной убыстряющейся катастрофичности мира и ускоряющегося с каждым днем шага к инфернальной пропасти является разрыв связи Небо-Земля. Порвалась связь времен не только по горизонтали, но и по вертикали: стали притупляться накапливаемые в страданиях духовные и нравственные навыки, которые только и могут вывести душу человека к Свету. Наступают своеобразные «сумерки богов» и «последние могут стать первыми».

В ходе этого кризиса, что для Европы было отмечено еще О. Шпенглером и Б.П. Вышесавцевым [125] , цивилизация отчуждается от западной культуры и становится силой, поглощающей самое себя и всю планету в безудержном движении по формуле «деньги-товар-деньги».

Одна из причин победы Б.Х. Обамы на президентских выборах 2008 года состоит в том, что он публично признал факт кризиса, давно уже ощущаемого в США, назвав свою книгу, ставшую бестселлером, «Дерзость надежды. Мысли о возрождении американской мечты». В переводе на русский язык она имеет подзаголовок: «Книга человека, который может изменить Америку и весь мир».

Из названия можно понять, что Американскую мечту надо возрождать потому, что она угасла, а без мечты общество не имеет культурно своеобразного будущего. Незнание и непонимание происходящего и перспектив оставляет только надежду на то, что все «самоорганизуется». Б.Х. Обама признает, что США по существу не властны над своим будущим: «Америка, похоже, не способна распоряжаться собственной судьбой» [126] .

Несостоятельность управления по господствующей на Западе в целом и в США в частности концепции Б. Обама осознает, поскольку в его книге встречается такая емкая фраза, как «неизлечимые болячки капиталистической системы, которые или снижают эффективность рынка или наносят непоправимый ущерб обществу».

Реализации шанса на возрождение России в определенной мере может способствовать и то обстоятельство, что русская цивилизация имеет определенный опыт выживания и даже развития в экстремальных условиях: она была построена без ссудного процента и не была метрополией. Именно русские национально-психологические черты способны оказаться орудием повышенной конкурентоспособности.

Теоретическую возможность осуществления социальных преобразований можно сформулировать следующим образом: необходимо «сдвинуть» общественное мнение до такой степени, чтобы появилась возможность его участия в принятии властных решений. И с капли может начаться трансмутация. В конечном итоге представители новых идей становятся политическими лидерами страны.

Вся «прелесть» экономического человека заключается в его «простоте»: он хочет добиться «реального успеха» и обладает для этого определенной совокупностью ориентаций, желаний и реакций. Но соискатели средств реализации социального идеала более сложны и «неоднозначны». Они не могут руководствоваться простыми мотивами в принятии решений и должны обладать определенной мудростью как системой знаний и интуиции для различения возможного и невозможного в реализации мегатрендов будущего России.

Из современной философии почти безвозвратно уходит чувство сопричастности миру и ответственности за него. Отказ от идеи социальной революции можно трактовать и как осознание бессилия современной философии перед лицом реальности. Не сумев управиться с действительностью, философия поторопилась от нее абстрагироваться, сосредоточившись на саморефлексии: мысль может родить только мысль. Отечественные философы отдали свою культурную и общественную нишу астрологам, шоуменам и колдунам.

Сконцентрировав внимание на «чистых» областях «интеллектуально занимательного» (одной из таких областей является синергетика), современная философия утверждает анонимность объективных реальных процессов, рассматривая их как условие свободы, лишенной груза ответственности. За все происходящее в современном мире философия не отвечает, за него вообще никто не отвечает. Философы не желают (не могут?) заниматься разработкой идей, с помощью которых должно развиваться общество. Но вряд ли это полностью освободит философию и философов от ответственности перед будущим.

Когда-то герою известной сказки презентировали три желания. Современные эмпиристы и рационалисты быстро сообразили, что вполне достаточно довольствоваться одним – желать, чтобы все желания исполнялись. Они стремятся разрешить любую проблему самым эффективным способом, но оставили без внимания идеалы и перестали формулировать недостижимые цели, к которым можно лишь непрерывно и асимптотически приближаться. Нравственные потери от глобальной рационализации не такие уж маленькие.