Данте Россетти - Прерафаэлиты - мозаика жанров

В тот же вечер я гулял с моей возлюбленной по долине, и мы сели под яблоней, на которой, по слухам, стояла сирена. Моя возлюбленная встала в развилку дерева, сорвала яблоко, протянула мне и начала было петь, но тут же вскрикнула и сказала, что листья нашептывали ей иные слова и называли мое имя. Она швырнула яблоко вниз и следила, как оно летело, пока не скрылось в спутанных ветвях. И тут же, между ними, у нас на глазах, проползла змейка.

Потом мы пошли помолиться в церковь, где покоились наши предки; моя возлюбленная обвела глазами статуи и сказала: «Скоро ли и мы будем лежать тут вместе, высеченные из камня?» А мне показалось, что это ветер среди яблоневых ветвей шепнул: «Скоро ли?..»

Поздно вечером, когда все заснули, я вернулся в долину и тоже спросил: «Скоро ли?..» И на мгновение как будто показалась рука, которая протягивала яблоко из гущи ветвей того самого дерева, где прежде стояла моя возлюбленная. Но тут же видение пропало; я срывал яблоки, надкусывал их и швырял в яму, а потом сказал: «Приди».

Я говорю вам о моей возлюбленной; она любит меня, но я люблю ее не более, чем камень, несущийся в бурном потоке, любит сухой лист, который плывет, пристав к нему, пока их обоих не поглотит водоворот.

Вчера ночью, наконец, мне приснилась смерть, и теперь я знаю, что она близка. И меня постигнет та же участь.

Во сне я гулял с моей возлюбленной среди холмов, ведущих к долине. Она сказала: «Уже поздно», но ветер дул в сторону долины и звал: «Сюда». Она сказала: «До дома далеко», но камни скатывались в долину и звали: «Сюда». Она сказала: «Вернемся», но солнце уже зашло, и над долиной появилась луна и позвала: «Сюда». И душа сказала во мне: «Пора». Мы стояли на краю склона, и под нами росли яблони; луна, развеяв облака, восседала на своем троне, подобная солнцу в яркий полдень, и, хотя стояла поздняя осень, деревья не были наги — их покрывали цветы и плоды. Они росли так густо, что сквозь них ничего не было видно, но, глядя вниз, я заметил белую руку, которая протягивала яблоко, и услышал первые звуки чудесной песни. Возлюбленная приникла ко мне и зарыдала, но я начал спускаться по склону, продираясь сквозь стену ветвей, плодов и цветов и разбрасывая их в стороны, как сильный ветер разбрасывает сухую листву, ибо сердце мое желало лишь этого яблока. Возлюбленная цеплялась за меня, но ветви, которые я отталкивал, смыкались за моей спиной и раздирали ей лицо и руки; напоследок я увидел, как она воздевает руки к небу и громко плачет — а я продолжал идти дальше. Песнь сирены звучала все ясней. Наконец она пропела: «Любовь зовет тебя» и еще пела о том, как любовь прекрасна. После она пропела: «Жизнь зовет тебя», и прекрасна была жизнь в ее устах. Но еще прежде чем я приблизился, сирена поняла, что я полностью в ее воле; и тогда голос колдуньи зазвучал нежнее прежнего и она пропела: «Смерть зовет тебя», и имя смерти показалось мне слаще всего на свете. И путь передо мною расчистился, и она, сияя в свете луны, возвышалась надо мною в развилке дерева, которое я так хорошо знал. И я поцеловал волшебницу в губы и принял протянутое мне яблоко. Но едва я откусил его, как голова закружилась, ноги подогнулись, и я полетел вниз сквозь переплетенные ветви и увидел белые лица мертвецов, которые приветствовали меня. Я проснулся в холодном поту; но долго еще мне чудилось, что я лежу среди тех, кто стал моими товарищами навеки, и по-прежнему держу яблоко в руке.