Елена Первушина - Петербургские женщины XVIII века

«Я питал к ней чувствования самые нежные, самые страстные. Долгое время наблюдал я свойства и качества ее: и нашел украшенный добродетелью разум, искренность, человеколюбие, постоянство, верность, нашел в ней привязанность к святой вере и усерднейшее Богопочитание. Сии качества пленили меня больше, нежели красота ее, ибо они сильнее всех внешних прелестей и чрезвычайно редки», — писал через много лет Николай Петрович Шереметев сыну.

П. И. Аргунов. Портрет графини П. Ф. Шереметевой (Жемчуговой)

В Петербурге Параша прожила недолго. 14 февраля 1797 года в Фонтанном доме в Петербурге ее игрой наслаждался император Павел I. Он подарил актрисе драгоценный перстень. В декабре 1798 года Николай Петрович написал вольную Прасковье Жемчуговой, а также всей семье Ковалевых. 6 ноября 1801 года Николай Шереметев и Прасковья Жемчугова тайно обвенчались в Москве и в 1802 году вернулись в Петербург. Прасковья Ивановна ждала ребенка, но умерла от чахотки через три недели после родов. Только на следующий день после смерти Прасковьи граф, наконец, открыто объявил, что женат и умолял нового императора Александра I признать Дмитрия законным наследником. Возмущению в высшем свете не было предела, но император удовлетворил просьбу убитого горем отца.

После смерти жены Николай Петрович возвратился в Москву, где в память о ней основал Странноприимный дом. В уставе его говорилось о том, что дом должен «дать бесприютным ночлег, голодным обед и ста бедным невестам приданое». Ныне в этом здании находится знаменитый Институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского.

В Петербурге воспитывать Дмитрия осталась еще одна бывшая крепостная актриса и подруга Прасковьи Жемчуговой танцовщица Татьяна Шлыкова-Гранатова. Она блистала не только на сцене: прекрасно играла на арфе, любила поэзию, хорошо рисовала, занималась искусством резьбы по дереву. Но особенные способности Таня Шлыкова проявила к танцам, выйдя на сцену девочкой 12 лет. Про Таню Шлыкову, выступавшую в балете «Инесса де Кастро», писали: «Благопристойность вида и девической стыдливостью удерживаемое прискорбие управляли движениями уничиженной королевской дочери и делали ее на сцене очень интересной… Вообще сказать, — писал критик, — о всех танцовщиках и танцовщицах, что в них не приметно ни малейшего принуждения. Точность и уверенность в своем искусстве одушевляют их движения. Великолепие и пышность сего зрелища чрезвычайны…».

Татьяна Васильевна присуствовала при венчании Прасковьи Ивановны Ковалевой с Николаем Петровичем Шереметевым 6 ноября 1801 года в Москве в церкви на Поварской улице. Позже она заменила мать новорожденному сыну Прасковьи.

В любой период времени в Петербурге, как и в любом крупном городе, жило множество бедных людей, не имевших постоянного источника дохода. Эти люди были не в состоянии оплатить себе приличное жилье, обеспечить себя и своих детей пропитанием, одеждой, медицинской помощью.

Число неимущих женщин было больше числа мужчин. Так, по данным И. Е. Георги, в 1789 году в Василеостровской богадельне находились «227 мужеска и 759 женска полу», в 1790 году — «146 мужеска и 318 женска полу», а «последнего числа Декабря 1790 года и 1 Января 1791 года находилось 115 мужеска и 427 женска полу».

Для того чтобы помочь таким людям, во второй половине XVIII века в столице организуются благотворительные учреждения. Инициатором был уже хорошо знакомый нам И. И. Бецкой.

26 августа 1770 года он открывает в Петербурге воспитательный дом для детей-сирот. Дом находился на берегу Невы в так называемом Смольно-Запасном Дворе, в 1797 году он был переведен на набережную Мойки (современные дома №№ 48–52). Прием детей был тайным: от человека, приносящего ребенка, не требовали сообщения, кто он и чьего ребенка принес, записывали только то, что он хотел добровольно сказать. По правилам, на каждых двух детей приходилась одна кормилица и няня, но в реальности число детей было больше.

И. Е. Георги так описывает порядок приема и содержания ребенка в воспитательном доме: «Воспитательный дом по данному знаку звонком принимает в спущенную корзину всех младенцев, как приносимых девками или бедными бабами, так присылаемых туда найденышей. Некоторые дети имеют при себе записку, в коей означено, крещен ли младенец, имя его или какое ему дать должно и по какому знаку желают впредь его узнавать, что все с точностию вносится в список; не имеющие такой записки вопрошаются только, крещен ли ребенок и где крещение совершено, также и имя его. Младенцы отдаются кормилицам, как вне, как и в самом доме, воспитываются и обучаются по их возрасту. Наконец же девки по прошествии 20, а юноши 24 лет выпускаются на волю безо всякого от них взыскания за воспитание».