Игорь Дьяконов - Об истории замысла Евгения Онегина

См.: Дьяконов И. М. О восьмой, девятой и десятой главах «Евгения Онегина».

В плане-оглавлении, написанном в Болдине в 1830 г. (VI, 532), значится: «VIII — Странствие <���Моск.> Павл. <1829>. Болдино». Помеченное угловыми скобками вписано сверху. Помета «Болдино» относится к переделке главы для нового варианта романа — написанию строф <32—34> (по крайней мере строфа <34> набросана в Болдине 18 сентября 1830 г.).

См.: Цявловская Т. Г. Новые автографы Пушкина на русском издании «Айвенго» Вальтера Скотта. — В кн.: Временник Пушкинской комиссии. 1963. М.—Л., 1966, с. 5—30.

Этому не противоречит упоминание в «декабристской строфе» <7> о ссылке заговорщиков в Сибирь, потому что весь отрывок, начиная с <6> («Авось ... »), — авторское отступление; ср. о казни Рылеева уже в черновике 6-й главы, строфа XXXVIII (VI, 612).

Письмо П. В. Анненкову от 24 апреля 1853 г., см.: Попов П. А. Новые материалы о жизни и творчестве Пушкина. — Литературный критик, 1940, № 7—8, с. 230—245.

См.: Соч. Александра Пушкина, т. XI. СПб., 1841, примеч. на с. 235. Ср.: Левкович Я. Л. Незавершенный замысел Пушкина. — Русская литература, 1981, № 1, с. 125.

В 1830 г. Пушкин читал главу Вяземскому отдельными кусками, которые так и отмечены в дневниковой записи последнего. См. ниже, с. 102.

Переписка братьев Тургеневых процитирована Томашевским в статье «Десятая глава „Евгения Онегина“» (Литературное наследство, т. 16—17. М., 1934, с. 388).

Пушкин в воспоминаниях современников, т. 2. М., 1974, с. 107. «Первоначальный» у Юзефовича значит «не вошедший впоследствии в печатный текст», а не отброшенный до 1829 г.

Этому не мешает, что Пушкин мог отчасти сочувствовать своему герою в его отчуждении от людей. Но характерно, что Пушкин сказал об Онегине Анастасии Новосильцевой в болдинскую осень 1830 г.: «он Татьяны не стоил». См.: Гессен С., Модзалевский Б. Разговоры Пушкина. М., 1938, с. 155.

Пушкин (полуиронически) говорит о «прямом благородстве» души Онегина (гл. 4, строфа XVIII; VI, 80): он действительно «очень мило поступил», отказавшись совратить наивно доверившуюся ему молодую девушку. Но это еще не великий героизм. Позже он сам осознает свою пустоту, но так ничего и не делает.

Для Пушкина «Евгений Онегин» — «пародия < ... > Чайльд Гарольда» потому, что герой последнего выражает некое первичное явление, а Онегин — лишь его подражатель.

Ср.: Лакшин В. Движение «свободного романа», с. 23.

Князь С. Г. Волконский был мужчина скорее худощавого сложения, 36 лет. А похожий на Волконского, но безымянный «холоднокровный генерал» в <16> «декабристской строфе» мог быть и не историческим Волконским, а мужем Татьяны, и тут и могла начинаться привязка этих строф к фабуле романа.

См.: Пущин И. И. Записки о Пушкине. Письма. Под ред. С. Я. Штрайха. М. , 1956, с. 294—295.

Н. Д. Фонвизина считала, что ее история была рассказана Пушкину их знакомым, а его дядей — М. М. Сонцовым.

Ср. рисунок Пушкина 1829 г. в Ушаковском альбоме, изображающий чету Орловых: Цявловская Т. Рисунки Пушкина. М., 1970, с. 135.

Первое свидетельство о романе в девяти (а не более) главах появляется в описи его сочинений, составленной Пушкиным именно в это время, см.: Рукою Пушкина. М., 1935, с. 252 и сл. См. также: Дьяконов И. М. О восьмой, девятой и десятой главах ... , с. 47 и сл., примеч. 38 (там же о неожиданности решения Пушкина для Вяземского и других читателей романа).

Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай! ( англ ).

Слова из чернового предисловия Пушкина к 8-й и 9-й главам (VI, 541).

Кроме названия глав Пушкин приводит здесь точные указания на место и время написания каждой из них. Ср.: Дьяконов И. М. О восьмой, девятой и десятой главах ... , с. 56.

Ясно, однако, что поскольку роман для печати должен был представлять нечто целое и иметь собственную развязку, постольку дальнейшее должно было быть совершенно отдельным продолжением, т. е. развиваться по второму варианту, обсуждавшемуся нами выше (с. 98).