Чарльз Патрик Фицджеральд - Китай - краткая история культуры (пер. Р.В. Котенко)

множество местных вариаций. По своей грамматической структуре эти языки весьма близки к северокитайскому — различия незначительны, однако это не касается произношения слов. В фуцзяньском, самом своеобразном из этих диалектов, язык сохранил множество следов из языка народа Юэ, некитайского по происхождению, жившего на территории этой провинции в древности. Сами фуцзяньцы гораздо темнее и ниже ростом, чем остальные китайцы, они, без сомнения, представляют собой отдельную ветвь и лишь слегка перемешаны с иммигрантами с севера и из долины Янцзы. В горах до сих пор проживают народы, которых сами жители провинции не считают "китайцами". Кантонский (гуандунский) диалект представляет собой не столько инородный язык, сколько старокитайский, в нем сохранилось произношение, которое исчезло в северных и центральных провинциях. Идеографическое письмо, где значение отделено от произносимого слова, не "фиксирует" звуковое выражение языка, каждое слово меняется гораздо быстрее и значительнее, чем в странах с алфавитной формой письма. Кантон и прибрежные районы вошли в состав империи во II веке до н. э., но колонизация не была полной вплоть до VII века. Произношение именно этой эпохи и сохранилось в значительной степени в кантонском диалекте. В верховьях Западной реки, то есть в провинциях Гуанси, Гуйчжоу и Юннань, которые последними стали частью культурного единства китайской империи, по-прежнему обитает множество некитайских народностей, называемых сейчас "национальными меньшинствами". Возможно, эти народы ранее занимали территорию всего современного Китая к югу от Янцзы, ныне же они представляют собой замкнутые этнические группы, проживающие в высокогорных районах. Политика китайского правительства сегодня направлена на то, чтобы предоставить им автономию, они называются своими собственными именами, пришедшими на смену прозвищам, часто пренебрежительным. По китайской статистике, общая численность национальных меньшинств — тридцать пять миллионов, сюда также включены монголы, тибетцы и среднеазиатские народы, не живущие в пределах восемнадцати старых провинций. В это число также входят около семи миллионов мусульман, рассеянных по всем провинциям. Численность меньшинств юго-запада, вероятно, не менее двадцати миллионов, сюда же входят восемь групп и большое число маленьких племен. Можно предположить, что исчезновение или уход этих народов перед лицом миграции китайцев является иллюзией. Только те, кто не хотел "китаизироваться" и воспринимать чуждые обычаи, бежали в горы. Значительная часть населения юга, называющая себя "китайцами", происходит от тех или иных местных народов. В городе Учане на реке Янцзы, бывшем в течение веков центром китайской цивилизации и администрации, еще в 1926 году были семьи, писавшие верхнюю часть иероглифа, обозначающего фамилию, снизу. Говорили, что это объясняется их происхождением, идущим от ветви мяо. Когда они приняли китайские обычаи и фамилии, их заставляли писать свои имена таким необычным способом, чтобы отличаться от одноименных китайских кланов. Народность носу, более известная по китайскому обозначению как лало, обитает в Гуйчжоу и западной Сычуани. В последней они были независимы от местных властей вплоть до образования КНР. В Гуйчжоу носу представляли собой весьма богатый класс землевладельцев, они жили в горных замках и управляли обширными поместьями, на которых работали мяо. При нынешнем режиме эти феодальные привилегии были отменены, а территория поделена на автономные районы. Члены бывшей аристократии сегодня обучаются в Пекинском Институте национальных меньшинств, а затем их посылают обратно в родные места в качестве партийных работников и управленцев. Говорят, что эта система хорошо работает, ибо партийных чиновников из местной верхушки меньшинства принимают гораздо охотнее. Самым большим по численности некитайским меньшинством юго-западного Китая являются чжуаны, численность которых около семи миллионов. Они проживают в западной части Гуанси. Мяо, которые обитают во всех трех провинциях: Юннани, Гуйчжоу и Гуанси, — подразделяются на множество субплемен, разделенных географически, каждое из которых имеет свою одежду и диалект, непонятный другим мяо. Дуны Гуйчжоу являются ветвью тибетцев, которые также проживают вдоль китайско-бирманской границы и этнически родственны бирманским маням. В этом регионе живут многие другие менее и более примитивные народы, такие, как цзинь, ва и лису. Институт национальных меньшинств предпринял изучение языков, на которых говорят эти группы, чем до сих пор пренебрегали, и выпускает школьные учебники, используя при этом латиницу. Сычуаньские носу имеют, или, точнее, имели, идеографическое письмо, произошедшее от китайских иероглифов и приспособленное к языку носу. Сейчас оно вышло из употребления, поскольку не может соперничать с распространяющимся влиянием китайской литературы, которая буквально обрушивается на все местные народы, стремящиеся к цивилизации. Именно в этом районе, вдоль границы Сычуани и Тибета, многие племена по-прежнему мало зависят от китайской культуры или правительства. Многие из них являются кочевниками и вплоть до недавнего времени управлялись "царями", признававшими сюзеренитет китайского императора, но тщательно избегавшими близких контактов с огромной державой. Племена, живущие на границе с Тибетом, до некоторой степени являются буддистами, последователями ламаистской религии Тибета, но, похоже, соприкосновение с более высокой культурой мало отразилось и на их шаманистских верованиях, и на их обычаях и морали. В Гуйчжоу и Юннани аборигены, остающиеся в племенах, являются язычниками и не имеют ни малейшего представления о буддизме. Их религия сродни ранней форме поклонения природе, исповедовавшейся китайцами в древности. По представлениям этих народностей, те, кто покинул племя и получил китайское образование, принимают китайские религии. Китайцы всегда относились к ассимилированным меньшинствам как к равным, и существует немало примеров, когда выходцы из некитайских народностей достигали высоких постов, как в имперские, так и в более поздние времена. Единственным требованием было умение говорить по- китайски и быть грамотным. Не совсем ясно, мог ли при этой системе выходец из меньшинства считаться "ханьцем", или же, как бы образован он ни был, по-прежнему должен был считаться членом своей народности. На западе Юннани проживают два некитайских народа: миньцзя (их сейчас называют бай) и наки, сохранившие плодородные рисовые поля. К байцам из области Дали китайцы всегда относились как к равным. Однако они продолжали говорить на своем родном некитайском языке и сохраняли обычаи, весьма отличные от китайской культуры. Занимаясь в основном выращиванием риса, народ бай в течение многих веков занимал бассейн озера Эрхай и прилегающие долины; ему удавалось, не теряя своих земель, подчиниться шанскому завоеванию периода царства Наньчжао (VII век), затем монголам Хубилая и, наконец, китайской династии Мин, а после и манчжурам в XVIII веке. Наки — народ, проживающий вокруг города Лицзяна на северо-западе Юннани, представляет собой самостоятельное этническое образование. Для ритуальных целей они по-прежнему используют письмо, которое по своему происхождению не является ни китайским, ни санскритским. Их культура испытала сильное влияние ламаистского буддизма, несмотря на то, что была ответвлением тибетской, а многие сохраняемые ими обряды противоречат китайским понятиям о нравственности. В некоторых частях Китая существуют общности, происходящие от переселенцев. Мусульмане Юннани являются потомками западноазиатских наемников, пришедших сюда в XIII веке вместе с монгольскими императорами. Хотя эти солдаты уже в первых поколениях женились на местных женщинах, туземках или китаянках, мусульмане в Юннани до сих пор сохранили специфические физические черты, напоминающие сирийских арабов. Они говорят по-китайски и носят национальную китайскую одежду, отличаясь от остального населения лишь вероисповеданием и внешним обликом. Мусульмане на северо-западе, в Ганьсу и Шэньси, происходят от переселенцев из Средней Азии, проникавших сюда начиная с периода Тан (618–907). Маленькие мусульманские общности северных провинций являются китайскими во всем, кроме религии, но на западе отличительный арменоидный тип свидетельствует о чужеземных корнях. Мусульмане не перемешиваются с китайцами-буддистами, но, поскольку они имели обыкновение покупать в голодные годы девочек, сейчас они представляют собой смешанный тип, причем китайская кровь постепенно начинает доминировать. Мусульмане образуют национальное меньшинство, называемое "хуэй". Заявляется, что сейчас в КНР всего десять миллионов мусульман, куда включаются около четырех миллионов уйгуров и казахов Синьцзяна. Вплоть до недавнего времени существовало поселение евреев в Кайфэне, столице провинции Хэнань, находящейся в долине Желтой реки. Предположительно, они пришли сюда в то время, когда этот город был столицей империи при династии Сун в X–XI веках. Вплоть до середины XIX века евреи Кайфэна, хотя и обедневшие и утратившие прежнее положение, сохраняли свою религию, и у них был свой раввин, который мог читать по-еврейски. После его смерти община распалась, синагога превратилась в руины, а евреи Кайфэна растворились среди китайского населения. Они утратили свою самоидентичность и более не составляют отдельной общности. В Гуандуне, провинции, столицей которой является Кантон (Гуанчжоу), есть большая общность, называемая "хакка" ("кэ цзя" на нормативном языке), то есть "гости". Они говорят на особом диалекте, не вступают в браки с кантонцами, которыми презираются, но во всем остальном не отличаются от обычного китайского населения. Согласно традиции, эти люди — потомки северных китайцев, в огромном количестве бежавших в Гуандун в XIII веке, спасаясь от ужаса монгольских нашествий. Их диалект действительно схож с тем, на котором говорят сегодня в северных провинциях, и, возможно, сохранил произношение семивековой