Джон Уайтхед - Серьёзные забавы

Не все мистификаторы были так одарены, как Чаттертон, Мериме или Макферсон. Но ведь и в «настоящей» литературе существует табель о рангах.

Конечно, среди мистификаций можно найти образцы откровенной дешевки, халтуры, того, что обычно называют «развесистой клюквой». Именно таков был сборник русских песен «Балалайка», изданный в 1863 г. в Берлине Иоганном Альтманом. Но лучшие образцы мистификаций, несомненно, факт литературы.

Мир литературной мистификации столь обширен, что в нем, как и в «настоящей» литературе, есть свое деление на роды и виды. Никак не претендуя на полноту, попробуем набросать примерную классификацию, которая, однако, покажет, сколь изобретательны творцы подделок.

На одном из самых «почетных» мест — подделки фольклора (поэмы «Оссиана», «Краледворская рукопись»). Весьма велика их роль в становлении национального самосознания народа, хотя объективно это литературный обман.

Обширная группа — так называемые мнимые находки. Обычно история их обнаружения обставляется с подобающей таинственностью: на свет божий извлекаются замшелые сундуки, конечно же, совершенно случайно обнаруженные в какой-нибудь древней церкви или полуразрушенном старинном замке. Их авторы не брезгуют и бутылками, выброшенными морем на берег. Такими мнимыми находками особенно славилась эпоха Возрождения с ее отчетливым, исторически обусловленным интересом к античным, древнегреческим и древнеримским авторам, которые долгое время пребывали в забвении. Жгучее желание узнать позабытое создало превосходную базу для всякого рода находок-подделок. Фальсифицировали, причем весьма изобретательно, историков, в частности Ксенофонта и Плутарха; «находили» поэмы Катулла, речи Цицерона. Подобные находки внесли изрядную путаницу в историографию: в дальнейшем ученым пришлось положить немало труда, чтобы доказать, что из 16 опубликованных сатир Ювенала только 11 — подлинные. Фабрикуя эти апокрифы, их создатели стремились придать рукописям и «достойный» внешний вид. «Находки» надолго закапывали в землю, применяли различные вещества, чтобы «состарить» манускрипт. «Отыскивали» сочинения отцов церкви, инкунабулы, которые всегда высоко ценились на книжном рынке. В большом ходу у мистификаторов были библейские тексты. Любопытная история «навыворот» приключилась с иерусалимским антикваром Шапиро. В 1825 г. он потребовал целый миллион фунтов стерлингов за свиток — часть Пятикнижия Моисея. Долгое время эту находку считали откровенной подделкой, а Шапиро — отъявленным мошенником. Однако реальные находки библейских текстов в Кумранских пещерах у Мертвого моря поколебали уверенность специалистов, и они даже начали склоняться к тому, что находка Шапиро вовсе не мистификация…

«Забавлялись» находками-мистификациями и писатели, в таланте которых никому не придет в голову усомниться. Шарль Монтескье в 1729 г. опубликовал «перевод с греческого» поэмы «Храм Книдский», утверждая в предисловии, будто эту рукопись неизвестного автора обнаружил совершенно случайно в развалинах монастыря. «Находку» Монтескье можно отнести и к другому виду мистификаций — к мнимым, вымышленным переводам, которых в истории литературы и в истории мистификации великое множество. Подобными мистификациями в основном из цензурно-политических соображений увлекались многие русские поэты. Стихотворение А. С. Пушкина «Лицинию» (1815) имело в первых редакциях подзаголовок «с латинского», что развязывало руки автору и как бы снимало с него, во всяком случае в глазах властей, ответственность за сказанное. Ведь всякому, кто читал:

было очевидно, что речь идет об Аракчееве. Есть подобные «переводы» и у Лермонтова. Стихотворение «За дело общее, быть может, я умру…» (1831) имеет подзаголовок «Из Андре Шенье», хотя у Шенье нет такого произведения; «Веселый час» (1829) также имеет пояснение в подзаголовке — «Стихи в оригинале найдены во Франции на стенах одной государственной темницы».

«В прежнее время, — писал Н. А. Некрасов по поводу своих „переводов“, — иные мои стихотворения не прошли бы, если бы я не выдал их за переводы с какого-нибудь малоизвестного языка» [3] Вестник Европы, 1878. № 5. С. 191. . Любопытно, что его стихотворение «Пророк», посвященное судьбе Чернышевского, сначала было снабжено подзаголовком «из Байрона», затем «из Ларры», потом «из Барбье».