Валерий Исаченко - Зодчие Санкт-Петербурга XVIII – XX веков

Архитектор начала века был в основном эстетом, исполнителем воли не всегда культурного капризного заказчика, менее всего он был градостроителем – эти задачи почти не ставились и не решались в то время. Великая Отечественная война решительно изменила саму суть профессии зодчего, его роль в обществе выросла. Сегодня уже мало кто помнит, что многие архитекторы и инженеры Ленинграда входили в высшее руководство города и пригородов и были, таким образом, наделены широкими полномочиями. Мало кто из критиков ленинградского зодчества задумывался над, казалось бы, простейшим вопросом: почему восстановление и дальнейшее строительство в городе осуществлялось с ориентацией на классику, а не на модерн или современные направления западной архитектуры? Дело в том, что и власти города (да и страны), и горожане, и сами зодчие оказались едины в общем стремлении сохранить исторически сложившийся облик города, причем города именно классического, ибо классицизм, а не другой стиль определяет дух, колорит нашего города, как бы он ни назывался: Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург. Сегодня, когда прошло уже более полувека после постройки рассматриваемых домов, можно признать, что те, кто возрождал город, поступили мудро, не поддавшись соблазнам псевдоноваторства – в то время это было бы особенно неуместным. А эти дома выдержали проверку временем, хотя есть среди них и помпезные, и псевдомонументальные, но это «издержки производства», встречающиеся у всех народов во все, без исключения, времена. Поэтому следует решительно отказаться от вульгарных оценок послевоенной архитектуры как проявления «тоталитаризма» и прочих «ужасов». Очень и очень многое зависело не только от внешних обстоятельств (финансирование, наличие строительной базы и пр.), но и от таланта архитектора. А что касается Новой Деревни, то этот район ныне воспринимается как единый архитектурно-пейзажный ансамбль, памятник общегородского значения.

В 1951–1958 годах Назарьин спроектировал и построил на Петроградской стороне ряд примечательных зданий, хорошо иллюстрирующих предыдущие рассуждения об архитектуре эпохи. Эти дома – своеобразный портрет времени, особенно для тех, кто помнит, как они строились и какой резонанс вызывали у горожан – ведь каждый был частью их жизни, источником радости.

В то же время для архитектора реализация его проекта порой оборачивалась огорчениями – так, на Малой Посадской ул., 12, по проекту Назарьина был запроектирован очень хороший дом с тонко декорированным фасадом – для сотрудников ЛИСИ, но в это время вышло известное постановление об устранении излишеств в архитектуре. В нем было немало здравого и полезного, жизнь действительно требовала нового, но, как часто у нас бывает, «перегнули палку», убирая декор не только там, где он был бутафорским, но и там, где он был вполне органичен. Это произошло и с домом на Малой Посадской улице, утратившим образ. Быть может, когда-нибудь можно будет вернуть декоративное убранство некоторым домам этого времени? В значительной степени это коснулось дома писателей на ул. Ленина, 22–26, эффектно поставленного Назарьиным в глубине участка, с курдонером (были убраны пилястры).

Большая Пушкарская, д. 11

И здесь свое, творческое отношение к классике, отличное от 1910-х годов; Назарьину, как и его коллегам, было свойственно чуткое отношение к своему времени, умение найти образ вполне традиционными, но по-своему прочувствованными приемами. Сходные задачи, но также по-своему решали и другие архитекторы, и, очевидно, когда-нибудь экскурсоводы будут объяснять туристам особенности авторского почерка каждого из этих мастеров, как сегодня они рассказывают о Кваренги и Стасове.

Рис. Н.М. Назарьина. Соловки. Монастырский двор. 1969 г.

Н.М. Назарьин

Очень гармоничны прекрасно вписанные в среду дома на Кронверкском пр., 73, Большой Пушкарской ул., 11, Мытнинской набережной – проспекте Добролюбова. Еще раз хотелось бы напомнить, что градостроительная и архитектурно-художественная культура приобретается в течение многих лет каждодневного труда и живого отношения к городу, – Назарьин был именно таким зодчим-художником, и теперь, пожалуй, пора рассказать о его второй профессии. Даже если бы он не был архитектором, о нем можно было бы написать отдельный очерк как о замечательном художнике. Далеко не все даже виртуозно рисующие архитекторы создали столь выразительные, темпераментно исполненные рисунки, как Назарьин. Здесь даже не нужен цвет – они живописны, хотя выполнены всего лишь мягким карандашом – широко и свободно, с передачей формы и пространства и всегда очень индивидуально. В них нет манерности и стилизации, это рисунки нашего современника независимо от того, какой сюжет он изображает, и это очень ценно. Ведь мы часто видим на выставках вполне мастерские рисунки, сделанные «вообще», без ощущения времени и пространства. У Назарьина – своя нота, как и в построенных им домах. Пейзажей он создал очень много, привозя их из каждой своей поездки – за границу или из городов и сел Средней России, и в них, быть может, есть и то, что не всегда удавалось реализовать в архитектуре. Потому так важно вглядываться в рисунки архитекторов – в них есть определенные преимущества по сравнению с рисунками живописцев и графиков – например, большее проникновение в мир архитектурных образов без утраты поэтичности. Необыкновенно интересны портретные рисунки художника – целая галерея образов зодчих-современников. Все они легко узнаются, снайперская точность в передаче внешнего сходства и характера сочетается с полной свободой выражения. Эти рисунки разные – от тщательно исполненного портрета известного зодчего В.Ф. Белова до стремительных, виртуозных и очень разных по манере шаржей на своих коллег – незабвенного С.И. Евдокимова, О.И. Гурьева, В.М. Фромзеля… Это уже целая область творчества, а если вспомнить, что большую галерею акварельных портретов создал творец Пискаревского мемориала А.В. Васильев, не говоря о других зодчих-портретистах, то придется признать, что мы имеем дело с интереснейшей страницей отечественной художественной культуры. И вот что еще чрезвычайно важно – постоянное рисование давало Назарьину ту необходимую внутреннюю свободу, без которой невозможно проектировать и особенно работать над разнообразными проектами детальной планировки и застройки больших городских территорий. Именно с такой важнейшей задачей общегородского значения столкнулся Николай Михайлович при реконструкции большой территории между Черной речкой и линией железной дороги с одной стороны и Ланским шоссе и Сердобольской улицей – с другой. Работая совместно с О.И. Гурьевым и В.М. Фромзелем, архитектор понимал необходимость превращения бывшей окраины в современный благоустроенный и уютный район. Многие, очевидно, помнят, каким он был еще в начале 1960-х годов. Работы эти продолжались долго – с 1955 по 1985 год. Главная градостроительная задача заключалась в том, чтобы связать Петроградский и Выборгский районы, и это было выполнено на высоком уровне. Был создан проект детальной планировки и застройки района, затем – застройки кварталов. Можно, конечно, говорить, что некоторые дома, построенные по типовым проектам, не отличаются особой красотой – в данном случае гораздо важнее планировка и благоустройство кварталов, обеспечение населения предприятиями культурно-бытового обслуживания, транспортная связь районов. Что касается отдельных зданий, то они могут быть безболезненно реконструированы в будущем – подобные проблемы уже решаются у нас и за рубежом довольно успешно. Площадь этой территории велика – 100 га, к ней примыкают Удельный парк и территория Лесотехнической академии, и в результате проведенных работ все эти территории образовали единое законченное пространство, размеры которого равны небольшому городу. Создана целая система кварталов, появились улицы – Торжковская и Белоостровская, хорошо организованы внутренние проезды, сады и скверы; короче говоря, здесь создана достойная людей среда обитания. Проведена реконструкция набережных Черной речки, ныне равноправной малой реки нашего города.