Юрий Дмитриев - Русские трагики конца XIX — начала XX вв.

Несмотря на ежевечерние выступления, Любский каждую ночь кутил. И когда в 1877 году Синельников встретил его в Николаеве, трагик был уже сильно постаревшим, неряшливо одетым, с глубокими морщинами на лице. Но кутежей не прекращал.

Конечно, в результате снижалось качество игры. Известный в провинции театральный журналист С. Г. Ярон, видевший Любского в роли Гамлета в сезоне 1879/80 года в Харькове, писал, что он «не играл, а ревел, кричал, неистово жестикулировал и тем не менее понравился, понравился настолько, что антрепренер Новиков оставил его на зимний сезон. Поражали темперамент артиста, та страсть, с которой он вступил в жестокий спор с Клавдием, Гертрудой, Полонием и всей придворной камарильей».

Постепенно Любский отказывается от постоянного участия в какой-нибудь труппе, делается трагиком-гастролером и все больше опускается.

Известная провинциальная актриса О. В. Арди-Светлова рассказывала, как к ним в Орел, где театр содержал Деркач, в 1887 году пришел (именно пришел!) Любский. Было это под Новый год, на нем было надето, прямо на голое тело, ветхое пальтишко, на ногах опорки. Деркач предложил ему сыграть три спектакля, но с тем, что деньги отдаст после третьего. Пока же, в счет аванса, Любского одели с ног до головы.

Первый спектакль «Горькая судьбина» А. Ф. Писемского, в котором Любский играл Анания Яковлева, прошел блестяще. Далее поставили «Отелло». «В последнем акте он показал орловской публике, что значит истинный темперамент трагика» [9] Арди-Светлова О. В. Начало пути.— В сб.: Русский провинциальный театр. — Л.—М.: Искусство, 1937, с. 160. . Даже видавший виды помощник режиссера испугался, что Отелло действительно задушит Дездемону, и поспешил дать занавес.

Синельников вспоминал, что летом 1885 года Любский со своим приятелем-рыбаком жил в лодке на берегу Волги. Вместе они и рыбачили. «Да, братцы, — говорил артист, — Волга, природа — моя стихия. Там особенно хорошо звучит в непогоду монолог Лира».

И еще раз Синельников увидел Любского через несколько лет в Ростове-на-Дону. Был он одет в парусиновое пальто, летний, несмотря на зиму, грязный картуз, а из-под картуза виднелись космы давно не стриженных волос. Пришел артист пешком из Таганрога. Попросил, чтобы ему дали сыграть в «Гамлете» Тень старого короля: «Я, братец, Гамлета уже не играю, а Тень у меня выйдет прекрасно».

Синельников помог Любскому устроиться в недавно открытое в Петербурге убежище для престарелых артистов. И тот в течение пяти дней очаровал всех старушек: целовал им ручки, учил раскладывать пасьянсы, а потом, запил, — переругался со всеми и уехал в Екатеринослав, откуда перебрался в Каменское. «Там приятель казак, будем с ним рыбу ловить».

Любский опускался все ниже и в театре теперь выступал только случайно.

В чем же все-таки причина успеха на определенном этапе жизни этого артиста? Почему, несмотря на возможные эксцессы, его охотно приглашали антрепренеры? Чем объяснить, что публика на спектакли с его участием шла с особенным интересом?

Безусловно, Любский был талантлив и обладал незаурядным исполнительским темпераментом, захватывающим тех, кто видел его на сцене. Его отличали хороший голос, ясная дикция. Раздражающее в жизни грассирование на сцене оказывалось незаметным. Провинциалов обывателей привлекал и его богемный образ жизни. В 60—70-е годы в скучные провинциальные города приезжал или приходил артист безусловно одаренный, который не хотел признавать никаких общественных утверждений жил по законам, им самим для себя установленным.

Великий актер П. Н. Орленев, также большую часть жизни проведший в гастрольных поездках, в молодости встречался с Любским. И вот какой эпизод ему запомнился. «Припоминается его последний скандал в Москве, где он играл в труппе М. В. Лентовского в театре «Скоморох». После спектакля он с друзьями отправился в ресторан Саврасенкова на Тверском бульваре, Там они сильно подвыпили, и, когда за соседним столиком [купец] начал перед закуской креститься на икону божией матери, Любский, обратясь к нему, громко произнес: «Чего ты, дугак, кгестишься — эта богогодица ко мне в Сагатове в номега ночевать приходила…» [10] Орленев Павел. Жизнь и творчество русского актера, описанные им самим. Л.—М.: Искусство, 1931, с. 192. .

Разыгрался скандал, о котором на другой день знал весь город. Люди, консервативно настроенные, осуждали артиста, возмущались его поступком, а все те, кто считали себя либералами, пришли от этого события в восторг и спешили в театр, чтобы увидеть крамольника-актера.