Девлет-Мирза Шихалиев - Рассказ кумыка о кумыках

Происхождение ногайцев неизвестно [51], они свободны и все между собою равны; каждый ногаец имеет свою родовую тамгу (вроде наших гербов), и тот почетный между ними, кто богат.

Качалыки, ауховцы и салатавцы происходили все из нагорных обществ и принадлежали к чисто коренным кавказским племенам. У них было такое же равенство, как у ногайцев, но богатые и имевшие многочисленное родство предпочитались другим. Хотя качалыки и ауховцы принадлежали к одному Кистин-скому корню, а салатавцы к лезгинскому, но все они более или менее имели взаимные родственные связи, например, салатавский старшина Джамал причислял себя к фамилии Саясан, к которой многие дома качалыковские принадлежали.

Все эти исчисленные восемь сословий оказывают наружное почтение князьям, встретясь с ними, снимая шапки (кроме Хаджиев и тех, которые, подражая моде, носят чалмы), приветствуют с добрым утром или с добрым вечером (тан-якши-болсун и кечь-якши-болсун). Хаджи их же и все украшенные чалмами просто приветствуют, не снимая шапки, а только делая движение рукою, вроде нашего «под козырек», – не сделать этого приветствия, при первом свидании, значит оскорбить особу князя.

Никто не может самопроизвольно садиться в присутствии князя, хотя бы то был и сала, если князь не попросит сесть его. Если князь сделает кому-либо эту честь, то прошенный, когда он стар или близок к особе князя, или его аталык, садится без обиняков, показывая вид, что он на то имеет полное право, без повторения каждый раз одной и той же княжеской просьбы. А молодые князья, уздени или менее доступные к князю садятся как будто нехотя и с ужимками, что значит почитать князя. Вообще все приезжие гости, если они свободных состояний, все старики первых двух разрядов и некоторые из третьего, отличаемые особенною княжескою доверенностью и уважением, имеют неоспоримое притязание на право садиться. Князья должны их приглашать к тому, но если они сего не сделают, то можно тотчас догадаться, что они употребляют во зло свои обычаи. Такие князья обыкновенно подвергаются нареканию от тех, кто имеет право садиться, и даже от тех, кто сего права не имеет. Молодые князья, уздени и все свободные люди не садятся при князьях из приличия и по молодости, а чагары, терекеме и холопы из них отнюдь не оскорбляются.

Такую же церемонию соблюдают и уздени в домашнем быту; в доме и кунацкой сала и других узденей пред старшим братом младшие не должны садиться, особенно при посторонних.

Если князь кушает, то с ним, по приглашению его, могут садиться гости, старики, а за небытностью их в тот час и молодые первых двух разрядов и по крайности из третьего для того, чтобы не сидеть за столом князю одному. При этом строго соблюдается, чтоб два брата или два члена одного и того же рода не сидели вместе за княжеским столом. Младший должен уступать старшему. Когда князь кончил свою трапезу, стоявшие перед ним молодые князья, уздени и все свободные садятся в свою очередь за тот же стол, только ближе к дверям переставленный, и доедают остатки. При торжественных случаях бывает у того же стола и третья очередь для чагаров и других низших классов, в прислуге обращающихся. В неторжественные дни и особенно когда в кунацкой князя посетителей мало, садятся во вторую очередь в числе других и чагары, и терекеме.

О столе княжеском можно сделать следующее замечание: чем богаче и блистательнее князь, тем охотнее во вторую очередь садятся за стол предстоящие молодые князья и уздени; но если князь беден или нелюдим, то они под разными предлогами от приглашения отказываются.

За узденьским столом меньше бывает церемоний, там, если посторонних нет, садятся все вместе, в противном случае младшие дожидаются очереди и садятся с прислугою. Женщины с мужчинами даже и в низших классах никогда не садятся за стол, и это тем святее исполняется, когда есть посторонние.

Если князь садится на лошадь, то всякий, в ту минуту случавшийся, должен держать оную под уздцы, равномерно; когда приезжает князь, всякий должен принять у него лошадь, притом кто моложе или ниже, тот первый должен исполнить эту обязанность. Таким же образом честят и всякого порядочного гостя.

Если князь во время пиршества дает кому-нибудь из своих рук чарку, это значит, что он особенно его любит; удостаиваемый этой чести принимает чарку с почтением и, выпив за здоровье князя, благодарит его и желает ему многолетия; если же чарка подносится стоящему, тот принимает ее также с почтением и даже с открытою головою; если он из прислуги, то выпивает, оборотясь боком к стене, и также благодарит. Во время поездок, если князю случится иметь большую свиту, она окружает его, а если будет один только товарищ, то он должен всегда держаться левого плеча княжеского; пешком то же самое соблюдается с тем добавлением, что один из старших летами, первых двух разрядов, под именем тамада, должен предшествовать князю и первый должен взойти в тот дом, куда он идет.