Сергей Глезеров - Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века

Впрочем, ваулинская мастерская выполняла заказы не только для Петербурга и Москвы, но и для всей России. Среди ее работ значились облицовка дома Волжско-Камского банка в Ростове-на-Дону, майолики для Воскресенского женского монастыря, наружные стены Тверского собора, иконостас для церкви Святого Пантелеймона в Пятигорске, образа Спаса для церкви в Шлиссельбурге, порталы для дворца Эмира Бухарского в Железноводске. Ради последней работы мастерам пришлось изучать восточные глазури Самарканда – как на месте, так и по уникальным коллекциям музея Императора Александра III в Петербурге (ныне – Русский музей).

Работал Ваулин и по заграничным заказам. Кикеринская мастерская изготовила наружные иконы, фризы и вставки на фасадах русской посольской церкви в Бухаресте и наружные иконы в русской посольской церкви в Софии.

«Майолика, как искусство по преимуществу декоративное, вносит свет и жизнь всюду, куда она проникает, – писал в очерке о кикеринских мастерских компаньон Ваулина Гельдвейн. – Суровые стены храма оживляются, теряют обычно неприветливый вид, а жилое строение утрачивает с ее появлением свою удручающую утилитарную монотонность… Из производства нашего мы, однако, не делаем фабрики, выбрасывающей товар миллионами, как это сделали наши культурные соседи. Где фабрика – там нет искусства, там не служения красоте».

После закрытия мастерской в Кикерино в 1917 году Ваулин продолжал играть видную роль в художественной жизни страны, являясь комиссаром по делам бывшего Императорского фарфорового завода и Петергофской гранильной фабрики, а также членом петроградской коллегии ИЗО Наркомпроса. Затем он стал техническим директором завода «Горн» – так после революции именовались кикеринские мастерские. В последние годы жизни он служил консультантом на фарфоровом заводе «Пролетарий» и в объединении «Росфарфор». Умер Ваулин в 1943 году…

Если глина и песок вдоль Невы служили источником кирпичной промышленности для нужд Петербурга, то, как отмечалось в обозрении «Живописная Россия», «плитняк на левом берегу Невы – материал для тротуаров, известный как "путиловская плита"». Коренные путиловцы и сегодня с гордостью говорят: весь Петербург, мол, стоит на путиловской плите…

Еще в далекие допетровские времена новгородцы добывали в этих местах известняк для строительства. А в 1712 году часть преселенцев, присланных по велению Петра I «на вечное жилье» для создания Петербурга, разместили на Путиловской горе. Поселили тут и приписанных в Канцелярии городовых дел «работных людей из раскольников и крестьян, вернувшихся из Польши стрелецких детей».

Сначала путиловцев посылали с октября до апреля на «казенные работы» в Петербург, Шлиссельбург и Стрельну, а затем предложили на своих землях ломать и тесать «в открытых ими местах мраморы половые и столовые цветные» и поставлять их по подрядам на строительство Ладожского канала.

С расширением масштабов строительства Петербурга увеличивались потребности и в путиловской плите. Именно из нее сложены цоколи многих зданий и памятников в Северной столице, в огромном количестве она шла на изготовление ступеней и карнизов, ею мостились тротуары. (Не надо путать, однако, путиловскую плиту с другим распространенным в Петербурге известняковым строительным материалом – пудостским, или «пудожским», камнем, которым облицованы фасады Казанского собора. Каменоломни «пудожского камня» располагались на реке Пудость под Гатчиной.)

Еще в середине прошлого века желтовато-белые тротуарные плиты из путиловской плиты можно было видеть на линиях и проспектах Васильевского острова и в других районах города. Потом их сменил безликий серый асфальт…

В 1833 году создается казенное Путиловское плитное заведение на коммерческом основании, дабы «обуздать монополию небольшого числа промышленников, овладевших этой ветвию торговли, и чрез то понизить цены на плитный материал», а также «освободить крестьян села Путилово от зависимости от промышленников». Места, где залегал камень, каждый год «по назначению общества» делили на небольшие участки, сдаваемые с торгов в аренду желающим добывать путиловскую плиту. «Ломщики» становились приказчиками плитопромыпшенников, они нанимали рабочих-«полетчиков» и содержали лошадей. Труд на каменоломнях был очень тяжелым и физически вредным. Работа вызывала болезни глаз и легких.