Сергей Севрюгин - Амазонки, савроматы, сарматы – развенчанный миф. Версия 1.1

Рис. 32. Пример стальных доспехов.

Рис. 33. Настасья Микулична, Хабаров А.

Обнаруженная чешуя обычно железная, реже бронзовая. Размеры чешуи колеблются в широких пределах: от 2х1,5 до 8х2 см. Обычно чешуя имеет прямоугольную форму со сглаженными нижними углами. Вдоль верхнего края находятся несколько отверстий. Через эти отверстия с помощью железной или медной проволоки либо кожаного шнурка чешуя крепилась к кожаной или холщовой подкладке. Чешуя укладывалась наподобие черепицы горизонтальными рядами. При этом каждый верхний ряд частично перекрывал нижний.

Во II в. появились упрощенные чешуйчатые панцири, изготовленные из роговых чешуй – спилов рогов или копыт. Первым о таких панцирях упоминает Павсаний, который отмечает, что роговую чешую сарматам пришлось использовать из-за нехватки железа. Павсаний далее описывает сарматский панцирь из конских копыт, хранимый в храме Эскулапа в Афинах: «Они собирают копыта, чистят их и раскалывают на пластины, похожие на змеиную чешую. Вы не слишком ошибетесь, если представите себе сосновую шишку. Далее они сверлят отверстия в этой чешуе и пришивают ее конским волосом, делая панцири, которые не уступают по красоте греческим образцам. Они и по прочности не уступают железным доспехам, выдерживая рубящие удары и попадание стрел, пущенных в упор» [31].

Попробуем провести реконструктивный анализ женского костюма чувашки, помня о том, что чувашские женщины-неотъемлемая часть сарматского мира.

Рис. 34. Севрюгин С. А. Пример реконструкции элементов чувашского праздничного костюма в из костюма сарматской воительницы среднего Поволжья.

• Тухъяи хушпу – головные уборы, несущие в себе значение шлема. От головного убора вниз по спине спускается хушпу хыçĕ, в своё время представлявший собой кожаный чулок, покрытый чешуей, имеет двойное назначение: колчан для стрел и защита позвоночника.

• Çуха –пришейный широкий воротник с нашитой чешуйчатой бронёй.

• Шӳлкеме – нагрудное украшение из толстой кожи с нашитыми плотными рядами серебряных монет в форме прямоугольника, закрывающего грудь от ключиц до пояса – нагрудный гибкий панцирь. Ранее нашивки делали из мелких выкованных из металла бляшек, ещё ранее – из спилов конского копыта или из рога.

• Ама – знак замужней женщины. Нагрудное украшение из двух широких кожаных полос украшенных рядами крупных серебряных монет.

• Тевет – перевязь через плечо, также из кожи, защищённая чешуйчатым покрытием (из серебряных монет, по краю украшено раковиной каури), для ношения топора или меча, элемент, перераспределяющий вес части воинской амуниции на левое плечо.

• Хӳре – как продолжение поç хыçĕ, повязывается на поясе вместе сарǎи çум çакки – элементы, отводящие дождевую воду с торса всадника, из-под всадника и из-под его седла; çум çаккивозле левой ноги, возможно, использовалось как ложе для боевого лука – ухă, возле правой ноги – как ложе для дротиков – çапǎçмалли.

Рис. 35. Севрюгин С. А. Реконструкция назначения элементов женских доспехов сарматки.

В XVII в., во времена искусственного разложения сарматской ( çармас) культуры, когда были запрещена металлообработка, ликвидированы и запрещены общинные воинские формирования, чувашские женщины заложили механизм сохранения памяти о своих сарматских традициях, стилизовав свой воинский костюм в праздничный с набором панцирной чешуи из серебряных монет, бисера и раковин каури. Чувашским мужчинам даже намекать одеждой на своё воинственное прошлое, видимо, было запрещено.

«Ученый, взявшийся за реконструкцию традиционных верований чувашей, рискует совершить множество ошибок и прийти к неверным обобщениям. Согласно утверждениям предыдущих исследователей, «сложности, в частности, возникали по причине того, что к тому моменту, когда эти сведения стали предметом внимания этнографов, многое уже забылось самими чувашскими знахарями. Однако частично путаница возникала в результате того, что сами чуваши, особенно грамотная их часть, относились к традиционным верованиям своих соплеменников с пренебрежением и склонны были заполнять пробелы мифологических текстов собственными догадками и соображениями, выдавая их за непреложную истину. Необходимо указать и на то, что архаичный пласт чувашского язычества испытал на себе влияния тех религий, с носителями которых чуваши (сарматы) и их предки вступали в контакты на протяжении всей своей истории. Иными словами, вполне закономерно, что в чувашских верованиях мы найдем следы влияния и ислама, и христианства, и, вероятно, иудаизма. Поэтому для исследователя, занимающегося сбором, реконструкцией и систематизацией верований и обрядов чувашского (сарматского) этноса, всегда существует опасность принять локальное за общехарактерное, а архаику за заимствование. Впрочем, не исключено и обратное: когда закономерное интерпретируется как случайное, а переосмысленное заимствование – в качестве архаической основы. Все это требует от исследователя большой осторожности и такта в выводах и оценках» [32].