Сергей Севрюгин - Амазонки, савроматы, сарматы – развенчанный миф. Версия 1.1

ухватила Добрыню за «желты кудри» и посадила в седельный кожаный мешок. Впрочем Настасья заинтересовалась богатырем и быстро выпустила его из обидного плена, представилась ему, сообщив, что:

Добрыня, конечно, согласился жениться, привез девушку в Киев и

Сообщение о крещении Настасьи особенно важно, поскольку, как представляется, это дополнительно подтверждает связь «поляницы» с языческим «полем» – степью.

Таким образом, в этом живом и юмористичном изложении событий четко видны «отсветы» степных обычаев, а именно:

1. Обязанность девушки до брака участвовать в боевых стычках с воинами соседних государств.

2. Предсвадебное единоборство этой девушки с суженым.

3. Потеря боевой (воинской) силы после совершения бракосочетания.

Последнее с еще большей силой отражено в другой русской былине, повествующей о женитьбе богатыря Дуная на Настасье-королевичне. Эта девушка в былине названа «татарином», т. е. уж явно была из степи. Она рыком и посвистом сшибла Дуная с коня, но потом богатырю удалось победить «татарина», который, к его изумлению, оказался дочерью хорошо знакомого ему крупного феодала. Дунай женился на ней, привез в Киев и там на пиру в похвальбе поспорил с ней о том, кто лучше владеет луком и стрелами. Настасья осмелилась утверждать, что она стреляет лучше. Дунай предложил поехать в «чисто поле» и «стрелять стрелочки каленые»:

Достичь такого совершенства Дунай не смог – три раза промахнулся, после чего обозлился и направил стрелу «во Настасьины белы груди». Жена была беременна и поэтому просила не убивать ее до рождения ребенка. Однако

В этой былине нашли отражение, как и в первой, все три обычая: воинская обязанность до замужества, единоборство с женихом и утрата воинской силы. Правда, силу и искусность женщины обычно просто старались не демонстрировать перед главой семьи, но Настасья в азарте забыла об этом вечном женском «законе» и поплатилась жизнью. Дунай выглядит в былине крайне неприятно: он завистливый, хвастливый и слабый (упал с коня от свиста!) человек, бесконечно жестокий и в жестокости даже сильный – сильный несправедливостью.

Таков образ степной женщины-воительницы в русских былинах, «перекочевавший» прямо из степного эпоса. Например, в песне о Бамси-Бейреке дается подробное описание предсвадебной борьбы героя с невестой. В нем присутствуют и испытание меткостью в стрельбе, и скачки, и рукопашная схватка, проходившая отнюдь не условно-ритуально: девушка была довольно сильно побита» [9].

Аналогичных примеров в тюркском эпосе множество, однако «существование женщин-воительниц в степях в разные периоды эпохи Средневековья подтверждается и археологически, в частности, это доказано на материалах известного в археологической литературе Дмитриевского могильника. «Могильник принадлежал оседлому и полуоседлому алано-болгарскому населению, относящемуся к кругу так называемой салтово-маяцкой культуры – культуры Хазарского каганата (расположен он в лесостепи, в верховьях реки Северский Донец). Подсчёты показали, что около 30% женских захоронений всех возрастов сопровождались оружием, преимущественно топориками. Удалось проследить, что в захоронениях юных женщин (18—25 лет) и женщин в возрасте (50—60-лет) оружие помещалось много чаще (около 70% всех находок), чем в захоронениях женщин среднего возраста. К тому же захоронения юных женщин-воительниц сопровождались полным набором оружия: топориками, луками со стрелами, ножами-кинжалами и даже саблями.

Рис. 21. Погребальная камера Дмитриевского могильника