Йозеф Томан - Сократ

- У меня нет одежд из индийских шелков, я не умею красить губы, подводить веки зеленоватой тенью и чернить ресницы! Откуда взять мне лак для ногтей и золотой порошок, чтоб посыпать волосы, придавая им блеск! Чем мне накрасить соски грудей, как делают гетеры, чтоб они просвечивали сквозь ткань пеплоса? - И, впав в какой-то скорбный экстаз, она закончила так: - Не умею играть на кифаре, не умею декламировать гекзаметры и элегические дистихи... А мои жалкие танцы? Могу ли я сравниться с обученными прелестницами, которые танцем пробуждают в мужчинах чувственное желание?..

Сократ не выдержал долее. Прыснув со смеху, он схватил в объятия горестную Коринну и, как бы по секрету, шепнул ей на ушко:

- Ах ты моя глупенькая, да я потому-то и люблю тебя, что ты не прелестница и не похожа на них, а просто - моя девочка, моя Коринна, без всяких притираний и дорогих одежд прекраснее всего знаменитого выводка Аспасии... Веришь мне?

Надо ли ждать ответа? Он целует Коринну, целует - но ее уста остаются сомкнутыми, и Сократ вспыхивает:

- А Эгерсид?! Ну-ка, отвечай! Слыхал я - пока я тут тесал мрамор, он увивался за тобой! Не раскрыла ли ты ему, объятия в отместку за то, что я так долго оставлял тебя без внимания?

- Он мне не нравится, и я всегда от него убегаю, - сказала Коринна.

- Этого мало, - властно заявил Сократ. - Ты должна ему сказать, что и видеть его не желаешь, пусть больше не ходит к вам. Выставь его за дверь. Или, может, ты его любишь?

- Тебя я люблю!

Коринна обвила руками шею Сократа, подставила губы - ждет поцелуя.

Сократ поднял ее на руки, снес с ограды во дворик.

- На земле любить нам будет вкуснее, - сказал он, опуская Коринну на пышный ковер благоуханных трав.

Тем временем Селена выехала на небо. Грустным взором обвела она Афины, заглянула и во дворик Софрониска.

Влюбленные! - вздохнула. Каменотес Сократ и дочь башмачника Коринна. Как он пылок. Губ не оторвет. Всю готов проглотить. Ее-то я уже совсем не вижу. Пуще опечалилась Селена: ах, если бы так любил меня мой Эндимион! Хоть одну ночь испытать такое блаженство!

Но у каждого своя судьба, с тоской думала она. Эндимиону достался в удел вечный сон при вечной юности и красоте, а мне - вечное неутоленное желание. Смотреть на красоту тоже наслаждение. Желание в сердце тоже благо...

Серебряным светом обняла луна смертных любовников. Сократ увидел лицо Коринны в полном сиянии.

- Ты счастлива?

- Да... О да!..

- Ты была красива, а сейчас - прекрасна...

6

Юноши из дема Алопека прошли через раздевальню палестры на площадку для состязаний в гимнасии Ликиона.

По песчаной беговой дорожке бежали несколько обнаженных юношей. Песок откидывался из-под их пяток, смазанные маслом тела блестели. Бежали они не в полную силу - берегли себя для состязания.

Запыхавшиеся, смеющиеся - двое из пяти пришли к цели одновременно, они весело спорили насчет той исчезающе малой разницы во времени, которая, быть может, была, а может, и нет. Познакомились с нашими; бегуны были из дема Керамик и явились сюда повидать своего бывшего наставника Клеба.

- Хотите состязаться с нами? - спросил желтоволосый керамичанин у Критона, сидевшего в кругу юношей из Алопеки; искупавшись и умастив тело, они отдыхали в тени платана, поджидая Сократа.

- Быть может, - ответил Критон. - Не знаю. Вот придет Сократ...

- Кто это Сократ? Ваш наставник?

Алопечане переглянулись, и Критон сказал:

- Сократ наш друг, но и предводитель.

Симон засмеялся:

- Сократ везде и всегда - предводитель!

- Благодаря своей силе? - спросил керамичанин.

- Силе.

- Воодушевлению.

- Уму.

- И веселью, - дополнил Киреб. - К нему любой потянется!

- А, вон он! Хайре, Сократ!

Сократ удрал от отца, с работы на Акрополе; он мчался бегом всю дорогу и совсем запыхался. Крикнул:

- Сколько бежим? Пять или десять?

Наставник Клеб усмехнулся:

- Слыхали? В этом весь Сократ. После долгого бега, дышит еще как гончий пес, а уже снова готов бежать!

Все рассмеялись. Познакомили Сократа с юношами из Керамика. Критон что-то шепнул ему.

- Конечно, будем состязаться с вами, - заявил Сократ, окинув соперников взглядом скульптора. Сложены отлично!

Пистий подал ему порошок мыльного корня, и Сократ, сбросив хитон, смыл с себя пыль и пот.

Керамичане тоже разглядывали его. Средний рост, сильные ноги, крепкие плечи, выпуклая грудь, ручищи каменотеса.

Симон, с любовью наблюдая за ним, морщил лоб: сказать ему сейчас, перед состязанием? Огорчу, испорчу настроение... Нет, подожду...