Андрей Елпатьевский - Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР

Ридруэхо не разделяет радости других по поводу захвата, вместе с другими русскими пленными, испанского коммуниста: в этой радости «еще бьется мятежная злоба нашей гражданской войны, которая уже должна бы уступить место злобам более законным и более полным ожиданием» (С. 152).

Отношение фалангистов дивизии к идеологии национал-социализма и к поведению немцев вообще было далеко не однозначным, и об этом имеется много свидетельств в дневнике Ридруэхо. Уже сам факт, что дивизии пришлось совершить более чем тысячекилометровый марш почти полностью пешком (сам Ридруэхо был в одной из трех моторизованных противотанковых рот), вызвал отрицательное отношение к немецкому командованию со стороны испанцев. Это проявилось уже в сентябре у Вильно, где солдаты «проклинают германское командование, которое допускает с иностранными добровольцами подобное обращение» (С. 69). Отрицательную реакцию вызывает и неоднократное изменение маршрута дивизии. «Среди уставшей пехоты хватает людей, которые сожалеют о своей авантюре и мечтают уже о возвращении» (С. 117). Не скрывает Ридруэхо и более качественное обеспечение немцев продовольствием, хотя и склонен больше винить в этом свое интендантство. Однако не все разделяли его точку зрения на этот счет. В упомянутом «Докладе Совинформбюро» говорится, что «полковник Пименталь (кстати, единственный, фамилию которого Ридруэхо не называет, обозначая ее буквою Х – А.Е) собрал своих солдат и спросил их, как они едят. Солдаты отвечали, что едят неплохо. Тогда полковник сказал: «Вы говорите неправду, я знаю, что вас кормят плохо, но это не моя вина. Эти сукины сыны немцы не выдают мне достаточно продуктов…» [30]. Упомянем, что слова полковника Пименталя о «сукиных детях немцах» процитированы в статье И. Эренбурга «Наемники» в «Правде» от 11 марта 1942 г. [31].

Совершенно определенное отношение проявляется к немецкому командованию в начале декабря, когда оно оставило дивизию во время жестоких боев совершенно без поддержки. Ридруэхо пишет: «Мы знаем сейчас, что тысяча погибших и четыре тысячи раненых… были пожертвованы исключительно чести и доброму имени Испанской Дивизии. Никакой военной необходимостью это не оправдывалось…» (С. 240–244). То, что Ридруэхо не был одинок в этом мнении, подтверждают записки убитого командира взвода 269 полка Голубой дивизии лейтенанта Хорхе Меркаделя, выдержки из которых приведены были в сообщении Совинформбюро от 30.04.42: «…Боевой дух нашей дивизии всецело направлен против немцев. Наши начальники очень много заботятся о себе и о собственном благополучии… Сегодня испанская дивизия представляет собой хаос: полки разбиты, нет боевого духа, нет боеприпасов, отсутствует доверие к командирам… Голубая дивизия прибыла сюда, чтобы прославить Испанию, а вышло наоборот. Наши солдаты и бездарные начальники опозорили Испанию на весь мир. Мне стыдно… Испания закончит свое существование германской колонией…» [32].

В 1942 г. Ридруэхо записывает, что на последнем свидании с ним генерал – командир дивизии – рассказал ему о разногласиях со своим непосредственным германским командованием, «над которым одержал верх, апеллируя к Гитлеру». (С. 291). Проезжая через Ригу, он фиксирует, что продолжаются частые стычки между испанцами и немцами в городе (С. 293). Заслуживает упоминания и следующее сообщение ТАСС от 20 июля 1942 г. со ссылкой на известия из Мадрида: «Испанские солдаты жалуются на то, что германские солдаты и офицеры поднимают их на смех, когда они совершают богослужение перед тем, как идти в бой» [33]. О мессах и исповеди Ридруэхо в своем дневнике упоминает неоднократно.

Лишь к 4 октября 1941 г. положение дивизии – у озера Ильмень – окончательно определилось. Вот что записывает Ридруэхо 30 октября, после того как в сельской школе, вместе с группой офицеров, они рассмотрели большую карту России:

«Хотя это вещь известная, отмечу сейчас ее вид. Маленький аппендикс, который висит с краю, есть вся старая Европа, до Марокко, немного земли по сравнению с огромным русским пространством, нарисованным одним красным цветом, которое занимает параллели и меридианы – почти всю карту – до Берингова пролива. Очень мала и незначительна, по сравнению с этим планетарным пространством, полоса из 1 000 или 1 500 километров глубины, которую Германия занимает в России. Угнетающая очевидность. Кто-то из нас сказал шутливо, подчеркнув жестом руки широкое пространство до Владивостока: «Кажется, нам есть куда идти по болоту. Тот, кому это прикажут, придет в уныние».