Евгений Фирсов - Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков

Не отчаиваться и действовать! Но решительно и смело, хотя на нас все будут плевать» [160].

В следующем письме от 24 февраля Павлу сообщал: «Штефаник отправился в ставку продвигать армейский вопрос. А наше политическое положение поймешь из того, что нам даже не разрешили опубликовать известие об исключении Дюриха из Национального совета. Их доводы (т. е. чиновников МИД. – Е.Ф): помилуйте, мы его назначаем председателем Совета, а Вы его исключаете из Нац. совета. Что о нас подумают ваши люди? Но можно сказать, что Покровский склонен к разумному и честному решению. Что ждать от съезда? Уже теперь готовится всевозможный террор. Люди Дюриха (Крал и Коничек) пытаются разбить единство петроградской организации и организуют новое общество, угрожая, что кто не пойдет с ними – тот австрияк. Можешь себе представить, как это действует на наших запуганных людей.

Для нас остается линия: добиваться признания Национального совета в России, требовать открытия специального филиала здесь, ибо это единственный авторитет для нас и единственная форма привлечь к более активному и сознательному участию массы военнопленных. Пока последние не будут иметь возможности влиять на чешско-словацкие дела в России, мы не выберемся из мелочного лавочничества, в каком пребываем ныне» [161].

В дальнейшем решающую роль в борьбе за промасариковскую ориентацию «русских» чехов и словаков сыграла Февральская революция. 5 марта 1917 г. Павлу писал: «Правительственный переворот произошел неожиданно. Штефаник должен уехать, но поспешил направить прошение о создании филиала Национального совета. Сообщаю Вам состав деятелей еще до официального решения. Президиум – Масарик, Штефаник. Его зам. – Чермак, секретари – Клецанда и Маркович. Комиссия при президиуме: Вельц – председатель петроградского общества, Вавржик – член московского комитета, Орсаг – председатель Варшавской беседы, Гирса – член киевского комитета, Шпачек – член Чешского национального совета; военная комиссия: Чечек, Блага, Чеговский, Вл. Дакснер (Дружина, вербовщики, словаки); комиссия военнопленных: Халупа, Макса, Фишер, Янчек. Информационно-пропагандистская: Кудела, Грегор, Гурбан, Павлу. Национальный совет начнет действовать, не ожидая официального разрешения… В лагеря напишите, что дела пойдут быстрее, но даже грядущий режим не изменит Россию, поэтому пусть там ждут другие порядки, но не чудеса. Новая эра нам сулит уже свободу Чехии. В лагеря сообщить: накопленные деньги направить на военные нужды и дела военнопленных для филиала Национального совета».

Более развернутый отклик Павлу о революции в России содержался в письме от 5 марта 1917 г.: «Переворотом руководили великолепно. Теперь – за новые дела. Милюков вчера заявил Штефанику: “С Дюрихом вообще не будем разговаривать. Мы заинтересованы в сильной позиции Национального совета здесь и за границей. Сделаю для Вас все возможное”. Штефаник подал ему прошение об открытии филиала Нац. совета. Зрелость русской общественности значительно большая, чем наша. Мы работали в свинской среде, но и в собственном свинстве. Но бог с ними. Да здравствует новая эпоха!» [162]

Во второй половине марта Б. Павлу дополнительно сообщал, что Й. Дюрих уже отставлен, а деятельность его Народного совета приостановлена.

Тогда же (17 марта 1917 г.) Корпусом сотрудников [163]при правлении Союза в лагеря было направлено очередное Обращение к военнопленным чехам и словакам, гектографический оттиск которого также хранится среди материалов Папоушека в архиве ГИМ. Очевидно, что документ разрабатывался непосредственно с помощью Б. Павлу и что в нем реализовывались полученные от него наказы. Обращение начиналось с разъяснения так называемого «дела Дюриха» и вопроса об отношении к Совету Дюриха различных течений чешско-словацкого землячества. Особый упор в документе делался на необходимость подчинения единому политическому руководству, «таковым мы считаем Чешско-словацкий национальный Совет в Париже с проф. Масариком во главе» [164]. В обращении содержался также анализ двойственной политики по отношению к обоим Советам – Масарика и Дюриха – со стороны правления Союза чешско-словацких обществ в России. И в завершение были четко сформулированы требования Корпуса сотрудников-военнопленных, направленные на нейтрализацию влияния Дюриха:

«1) Мы признаем Чехословацкий национальный совет в Париже во главе с Масариком своим единственным правомочным политическим лидером, за которым готовы следовать и словом, и делом. И поскольку Дюрих был исключен из Совета, мы не можем признавать его и доверять ему; мы не можем также признавать созданную им сепаратистскую организацию;