Бенгт Янгфельдт - От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы

Фотография была сделана годом позже, когда был готов портрет (выполненный Хюго Бакманссоном), который Каянус получил в подарок на 25-летие своей службы. Между бюстами Сакариуса Топелиуса и Юхана Людвига Рунеберга слева направо стоят (рядом с неопознанной девушкой-норвежкой) ученицы Ингрид Эстман, Тюра Нюман и Сага Эльзе-Май Вильхельм, представляющие «Времена года» Топелиуса. В руках они держат шелковую ленту с именами всех учеников, упомянутую в газетном репортаже. Фотоархив Музейного ведомства (Хельсинки)

Во время конфликта в северной колонии в связи с расторжением в 1905 г. шведско-норвежской унии и политической напряженностью между Россией и Финляндией он выказал большую смелость, с равной энергией выступая как против попыток коренных шведов расколоть единство среди северян, так и против стремления российских властей к русификации.

В 1880-1890-х гг. приход достиг максимальной за всю свою историю численности, насчитывая приблизительно 7 тысяч душ. Крупные заводы охотно набирали шведских и финских рабочих, известных профессиональной квалификацией, честностью, доброй трудовой моралью и умеренностью в употреблении алкогольных напитков. В последующие десятилетия численность прихода несколько уменьшилась, главным образом вследствие политики русификации, отпугнувшей потенциальных переселенцев в Россию и побудившей многих не владевших русским языком иностранцев покинуть страну. Только в феврале 1899 г. 17 финляндских семей выбыли из прихода, чтобы отправиться в США.

Каянуса волновали те же вопросы, что и его предшественников: школа, благотворительность, содержание храма и принадлежавших ему зданий. То, что школьные вопросы были наиболее близки сердцу абоского учителя, видно по месту, которое он уделил им в своем небольшом труде под названием «История шведского прихода Св. Екатерины в С.-Петербурге, написанная по материалам протоколов церковного прихода, а также в качестве участника и очевидца событий».

Предпринятые в 1890-х гг. российскими властями попытки русификации имели для деятельности иностранных школ далекоидущие последствия; борьба Каянуса за укрепление позиций шведского языка отражена в настоящей книге в главе «Русский язык как кухонный». Старания ввести русский в качестве языка обучения явились частью общего процесса — начиная с 1892 г. церковные книги, к примеру, надлежало вести по-русски; это постановление было отменено лишь в 1920 г. Вмешательство российского правительства в дела прихода — как и все более жесткая политика русификации в самой Финляндии — омрачило деятельность шведской церкви на рубеже столетий.

Во всем остальном, согласно Каянусу, развитие прихода в эти годы «радовало». Так, например, расширялась благотворительная деятельность: в 1896 г. открылся «старушечий дом» для четырех находившихся на иждивении общины престарелых женщин; этот дом вошел в состав «Дома для престарелых» «Евангелического общества», а спустя год был учрежден приют для мальчиков; средства на содержание этих заведений поступали от «Скандинавского благотворительного общества», денежных сборов в церкви и от частных жертвователей. После нескольких лет существования в качестве частного заведения приют для мальчиков был взят под опеку церкви.

Создав рядом с церковью новый дом для шведского прихода, Федор Лидваль упрочил свою репутацию одного из самых интересных петербургских архитекторов младшего поколения. Творческие достижения Лидваля получили признание не только у потомков, но были отмечены уже современниками: приход подарил архитектору серебряную кружку и выхлопотал для него у императора орден Станислава 3-й степени. Не оказались забытыми и 300 строительных рабочих, тоже получивших награду — по 50 копеек и по красной шерстяной рубахе — уже при закладке фундаментного камня

В 1901 г. образовалось благотворительное общество, целью которого было помогать бедным членам прихода для «обеспечения им скудного существования», и еще через несколько лет приход получил в дар участок земли в пограничном селении Валкеасаари (Белоостров), где стали возводить дом для приходских «стариков» и «старушек» — Дом Св. Екатерины.

Юхан Якоб Хульден, работавший директором церковных школ в 1916–1917 гг., описал церковь как место встреч шведов и финляндцев, живших в российской столице и ее окрестностях: