Андрей Иванов - Повседневная жизнь французов при Наполеоне

Однако не все разделяют дерзкий порыв императора. Участник египетской экспедиции Жан Батист Жозеф Фурье, которого Наполеон в свое время назначил префектом департамента Изер, сделал кавалером ордена Почетного легиона и бароном Империи, дал указание выпустить прокламацию роялистского толка. Когда император триумфально вошел в Гренобль, Фурье покинул город.

Наполеон произвел смотр своим войскам. Восторженная толпа окружала его и следовала за ним. Люди кричали под его окнами: «Не надо рекрутского набора, этого мы не хотим больше, нам нужна конституция!»

Молодой горожанин Жозеф Рей [343] Рей Жозеф (1779–1855) — судья в Рюмильи. Знакомый Стендаля. В 1820 году был приговорен к смертной казни за участие в военном заговоре. Бежал в Англию, откуда вернулся после революции 1830 года. выразил чувства народа в адресе, который он представил императору. Он сказал Наполеону, что Франция любит его как великого человека, восхищается им как генералом, но не желает иметь диктатора, который создает новое дворянство и возрождает забытые злоупотребления.

В течение двух часов эта речь, уместившаяся в пятьдесят строк, была отпечатана в двадцати тысячах экземпляров. Вечером жители Гренобля будут на все лады повторять ее Наполеону.

Жан Дюмулен, молодой фабрикант перчаток, ранее давший приют прибывшему с Эльбы врачу императора, уроженцу Гренобля, предложил Наполеону располагать им, как угодно, а также 100 тысяч франков.

Император ответил: «В настоящий момент я не нуждаюсь в деньгах; благодарю вас; мне нужны решительные люди». Он назначил Дюмулена своим ординарцем и тут же дал ему поручение, которое тот отлично выполнил. Молодой человек бросил на произвол судьбы свое большое предприятие. Вечером он получил орден Почетного легиона [344] Дюмулен был ранен при Ватерлоо. Затем он нажил состояние в Лондоне и разорился в Париже. Неоднократно сидел в тюрьме. В 1830 году пытался провозгласить Наполеона II императором. В 1848 году водрузил гигантское трехцветное знамя на трибуне Учредительного (Национального) собрания. В том же году потерпел поражение на парламентских выборах в департаменте Изер и оказался в тюрьме Консьержери, куда его заключили как безумца. Луи Наполеон (Наполеон III) будет выплачивать ему пенсию. .

Наполеон имел еще несколько интересных встреч — в том числе с братьями Шампольонами [345] О Жане Франсуа Шампольон см. прим. 52. Его старший брат Жак Жозеф Шампольон (Шампольон-Фижак) (1778–1867) — лингвист и антиквар; написал сочинения о Египте, а после смерти младшего брата издал несколько его рукописей, в том числе «Египетскую грамматику». , старший из которых стал его секретарем. Все шло гораздо успешнее, чем он мог предположить.

В деревне Рив императора поначалу не узнали. Когда же крестьяне поняли, с кем имеют дело, то наводнили постоялый двор и ловили каждое слово или движение императора и его слуг. Видя, что гостю подали скудный ужин, люди стали угощать его, кто чем мог.

9 марта император ночевал в Бургуане. Начало пути он проделал пешком, но теперь ехал в экипаже. Иногда впереди кареты скакало человек шесть гусар, но чаще охраны не было. Наполеон опережал свое маленькое войско.

Лошади его кареты часто шли шагом. Крестьяне наводняли дорогу. Все страстно желали поговорить с императором, прикоснуться к нему или хотя бы мельком увидеть. Люди карабкались на его карету, залезали на его лошадей, кидали императору букеты фиалок и примул.

Гренадеры, составлявшие батальон Эльбы, сильно устали и задержались в Гренобле. Вскоре они двинулись дальше, но даже самые выносливые из них достигли Бургуана только через час после того, как Наполеон выехал оттуда. «Ворчуны» крепко ругались.

Воинов обступили крестьяне и интересовались подробностями жизни Наполеона на острове Эльба. Видя, что синие мундиры и высокие медвежьи шапки солдат изорваны и наспех зашиты белыми нитками, крестьяне задавали каверзные вопросы.

— Что ж, разве у императора на острове Эльба не было денег, что вы так плохо одеты?

— Как бы не так! — отвечали гвардейцы. — Денег у него было вдоволь, он ведь там строил дома, прокладывал дороги; остров стал неузнаваем. Когда он видел нас грустными, то говорил: «Что, ворчун, ты, видно, все Францию вспоминаешь»? — «Да ведь скучно здесь, ваше величество». — «Чини пока свой мундир; там у нас их достаточно лежит на складах; тебе не вечно придется скучать».

«Он сам, — прибавляли гренадеры, — подавал нам пример: его шляпа была вся в заплатах. Мы все догадывались, что он задумал куда-то нас повести, но он остерегался говорить нам что-либо определенное. Нас то и дело сажали на корабли и снова высаживали, чтобы сбить жителей с толку».