Марк Твен - Французы и команчи

Варфоломеевская ночь, без всякого сомнения, являет собой неподражаемый шедевр, равного которому не знает мир. К ней приложили руку виднейшие люди страны, включая короля и королеву-мать. Случилось это в 1572 году. Причиной послужили какие-то религиозные недоразумения. Француз прежде всего благочестив. И ему мало самому быть благочестивым, он требует, чтобы благочестивым стал и его ближний, а если тот упирается, он убивает его и тем прививает ему благочестие. Да, если его ближний отказывается вести святую жизнь, француз берет топор и обращает упрямца на путь истинный. Француз обожает общество и не желает пребывать на небесах в одиночестве поэтому он заблаговременно обеспечивает себе компанию в раю. В ту эпоху, о которой я рассказываю, не просто один ближний начал исповедовать не ту религию, но ровно половина всей нации. Это было ужасно. Вожди католической партии были глубоко опечалены столь прискорбным распространением язвы греха и стали держать совет, как лучше ее исцелить. Королева-мать, чья мудрость и святость были безупречны, рекомендовала обычное национальное лекарство резню. Средство это было одобрено, и резня заказана точно так же, как мы заказываем кухарке обед. Благочестивые труды решили начать в некую августовскую полночь, о чем и были извещены жители различных городов и селений. Приверженцы истинной веры готовили оружие, хранили тайну и ждали, тем временем навещая и принимая у себя своих грешных и ничего не подозревающих ближних, и ничто, казалось, не предвещало приближения роковой ночи. Король вел задушевные беседы с главой грешников, и, если тот был человеком наблюдательным, он, несомненно, обратил внимание на аркебуз, с помощью которого его величество несколько дней спустя изволили ранить его из дворцового окна.

Назначенный час наступил, и рев набата нарушил полночное безмолвие. Праведные были готовы, грешники были захвачены врасплох. Мужчин и женщин убивали в их спальнях или на лестницах их домов. Детям разбивали головы о стены. Благочестивые труды продолжались два дня и три ночи. Тела убитых запрудили реку, улицы были завалены трупами, воздух наполнился вонью гниющей плоти людей, которых сгубила их собственная несообразительность,ведь они были французами, и если бы догадались первыми, то сами устроили бы резню и расправились бы со своими губителями. За эти двое-трое суток во Франции было убито семьдесят тысяч человек, и истинная вера после своего подвига настолько укрепилась, что другая сторона больше уже никогда серьезно не угрожала ее верховенству.

Разумеется, и с тех пор мир видел не одну французскую резню. Весьма длительной и приятной резней оказался Террор. Да и в наше время мы видели не одну такую резню. Упомянем только резню 2 декабря и несколько случившихся в дни Коммуны, в конце франко-прусской войны. Однако ни одной из них французы так не гордятся, как своей несравненной Варфоломеевской ночью.

Самая привлекательная черта французского национального характера, черта, внушающая наибольшую надежду миссионеру,- это восхитительная и чрезвычайная кротость. Мы считаем кроликов кроткими созданиями, но что такое кротость кролика по сравнению с кротостью француза? Найдется ли кролик, который позволил бы, чтобы его в течение тысячи лет непрерывно угнетали, оскорбляли, попирали, и ни разу не попробовал бы укусить своего тирана? Карта Европы усеяна небольшими мужественными общинами, которые вновь и вновь восставали против могучих угнетателей и добивались справедливости. Их трудно даже просто перечислить. Вильгельмы Телли и Уоты Тайлеры в изобилии встречались повсюду - кроме Франции. Однако даже Франция в конце концов восстала - и удовлетворенно вернулась бы в свой крольчатник, получив затрещину и конфетку, если бы только глупый король догадался предложить их. Но делать нужную вещь в нужное время было не в его стиле, так что он упустил удобный случай. Тогда нация сбросила кроличью шкурку и надела другую свою национальную одежду - тигриную шкуру; когда же на нее надвинулись армии всей Европы, она пошла еще дальше и доказала свое мужество, несомненно, удивившись тому, что оно обнаружилось у нее в таком количестве. Наполеон, великий полководец, довел до совершенства воинское искусство французов, а потом, выбрав удобную минуту, вновь напялил на нацию ее кроличью шкурку, наступил ногой ей на шею, и она восславила его за это. Точно так же обошелся с французами и Наполеон III - к величайшему их удовольствию.