Александр Ватлин - Австрия в ХХ веке

Несмотря на тон невинной жертвы, который избрала венская пресса, условия договора оказались «жесткие, но выполнимые» (Ф. Фельнер). 10 октября 1920 г. в спорных областях Каринтии состоялся референдум, давший минимальный перевес голосов в пользу Австрии. Около 10 тыс. словенцев, проголосовавших за это, руководствовались прежде всего экономическими соображениями. Часть Штирии с городом Марибором все же отошла к югославам без проведения референдума. По Сен-Жерменскому миру Австрия получила землю Бургенланд с немецким населением, прежде входившую в состав Венгрии (позже отряды добровольцев из Будапешта захватили округ Эденбург, который был отторгнут от Австрии).

Австрийская республика сохранила относительную свободу рук в определении своих внешнеполитических приоритетов, хотя и не имела возможности претендовать на интеграцию в военно-политические союзы держав-победительниц. Созданная 1 сентября 1920 г. под эгидой Франции так называемая Малая Антанта (Югославия, Чехословакия, Румыния) вызвала негативную реакцию в Вене, вновь почувствовавшей себя окруженной. Лидеры большой Антанты решили компенсировать свою активность в регионе принятием Австрии 20 декабря того же года в Лигу наций. Отчасти сгущая краски, публицист Илья Эренбург так описывал место этой страны в европейском раскладе сил: «Вена – только крупная карта на зеленом сукне, где блефуют, проигрывают или выигрывают матерые игроки – итальянцы, немцы, французы, чехи».

Официальные лица Австрии называли СенЖерменский мир Государственным договором (Staatsvertrag), подчеркивая тем самым, что подписавшая его республика не являлась участником первой мировой войны. Его условия казались лишним подтверждением тезиса о нежизнеспособности нового государства. Были разорваны традиционные хозяйственные связи, в республику перестало поступать топливо из Чехии, продовольствие из Венгрии и Словении. Английский историк Эрик Хобсбаум писал в своих мемуарах о венских впечатлениях тех лет: «Австрия не только была государством, которое отказывалось самостоятельно существовать. Она являла собой недоразумение, которое не должно было продолжаться долго».

В самой идее объединения Германии и Австрии не содержалось ничего противоестественного, и можно предположить, что ее реализация выбила бы почву из-под ног правых радикалов. Однако лидеры Антанты не были готовы к столь щедрому подарку проигравшим войну. После запрещения аншлюса националистические и реваншистские круги в каждой из этих стран получили дополнительный аргумент для разоблачения «диктата победителей». Под их давлением Вена и Берлин в 20-е гг. проводили политику ассимиляции (Angleichung), демонстрируя миру общее культурное и языковое пространство разделенного немецкого народа. И все же время постепенно брало свое, граждане Австрии начинали чувствовать себя австрийцами. «Об аншлюсе все говорили, но никто всерьез о нем не думал», – признавала очевидное венская пресса.

Распад империи и провозглашение республики в известной степени упростили расстановку сил на венской политической сцене. Ее покинула придворная камарилья, обладавшая до того первостепенным влиянием на принятие кадровых и административных решений. Главными оппонентами в борьбе за власть и влияние оказались партии, а центром приложения их сил – парламентская трибуна.

Наряду с партиями революционные потрясения достаточно безболезненно пережила и такая особенность австрийской политической истории, как раскол страны на три мировоззренческих лагеря. Выборы 16 февраля 1919 г. вполне отчетливо отразили тот факт, что австрийцы сохранили приверженность традиционным предпочтениям. Социал-демократы получили 41 % голосов и 72 места в Национальном собрании, христианско-социальная партия – 36 % и 69, правые партии (националисты и либералы) – около 18 % и 29 мандатов. Карл Реннер сохранил свой пост, вице-канцлером стал один из лидеров ХСП Йодок Финк, представлявший в партии крестьянскую фракцию.

«Противоестественная коалиция» (Л. Рейхольд) символизировала временное сплочение всех трех лагерей перед лицом анархии, понимаемой как «красная опасность». Но как только стала очевидной призрачность последней, партия порядка распалась на традиционные составляющие, которым пришлось конкурировать уже в открытой политической борьбе. Первоначальную готовность к компромиссу стимулировала и внутренняя слабость в каждом из лагерей. Умеренному Реннеру, выступавшему против кардинальных реформ (вначале надо выбраться из нужды и «научить народ демократии») противостояли австромарксисты, считавшие что надо использовать общественный кризис для скорейшего продвижения к социализму. В ХСП Финку противостоял стремительно набиравший влияние прелат Зейпель, использовавший недовольство буржуазии «рабочим правительством».