Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Таким образом, 20-е гг. XVII в., по мнению Я. Г. Солодкина, являются временем окончания работы летописца над произведением.

Помимо В. Г. Вовиной и Я. Г. Солодкина, источниковедческим изучением отдельных статей Пискаревского летописца занимался в 80-х гг. С. А. Морозов. Исследователь заинтересовался проблемой происхождения оригинальных сведений Пискаревского летописца. Он, в частности, обратил внимание на источники Пискаревского летописца за 1533–1554 гг. С. А. Морозов пришел к выводу, что в этих статьях в отдельных случаях нашел отражение летописец 1554 г. Последний же представлял собой сокращение летописца 1553 г. Так, историк подчеркнул, что уже первая статья этого источника, подобно большинству последующих, «сходна с летописцем 1553 г.». «Учитывая характер использования в Пискаревском летописце текста Воскресенской летописи (он не сокращался составителем Пискаревского летописца), можно предположить, – отмечал исследователь, – что составитель Пискаревского летописца имел перед собой рукопись с уже сокращенным по летописцу 1553 г. текстом». В пользу такого предположения говорит полная передача составителем Пискаревского летописца некоторых известий летописца 1553 г. Как считал С. А. Морозов, в основу текста летописца 1554 г. был положен текст, редакционно близкий именно к летописцу 1553 г. Статьи же 7062 и 7063 гг. нашли, по его мнению, соответствие в тексте Никоновской летописи. В то же время статья о колоколе «Лебедь» Пискаревского летописца текстуально отличается от статей летописца 1553 г. и других летописцев середины XVI в. [108]Эту статью, по мнению С. А. Морозова, следует атрибутировать составителю или переписчику рукописи, в которой содержался текст летописца 1554 г., послужившего источником текста Пискаревского летописца. Но С. А. Морозов, приписав статью о колоколе «Лебедь» переписчику, не указал источника, из которого она была заимствована. Поэтому проблема поиска источников свода 1533–1554 гг. решена им не полностью.

Этот параграф специально посвящен рассмотрению тех проблем и тем, для изучения которых привлекался Пискаревский летописец. Как уже отмечалось, многие историки обращались к Пискаревскому летописцу для решения многих проблем источниковедения и вопросов истории России. При этом вопросы происхождения Пискаревского летописца и его общей характеристики как исторического источника волновали их в меньшей мере. Они оставили без внимания и вопрос о том, какое место занимают те или иные сведения в составе Пискаревского летописца, но полностью игнорировать Пискаревский летописец как памятник историки все же не могли. Их исследования в некоторых случаях затрагивали и источниковедческие проблемы, связанные с Пискаревским летописцем, в частности установление достоверности отдельных статей памятника.

Чаще всего историки обращали внимание на те статьи летописца, где читаются рассказы, повествующие об опричнине и Смутном времени. Это, прежде всего, объясняется тем, что в составе Пискаревского летописца имеется ряд оригинальных сообщений, касающихся этих периодов. Нельзя не заметить и того, что история опричнины и Смутного времени вызывала на протяжении 50–90-х гг. XX в. у исследователей особый интерес, и поэтому они неоднократно обращались к известиям о них, сохранившимся в составе интересующего нас памятника.

Одна из первых статей Пискаревского летописца, содержащая сведения по истории опричнины, говорит о разделении государства на опричнину и земщину. В. И. Корецкий привлек эту статью для изучения земельной политики того времени. «С точки зрения земских землевладельцев, – отмечает историк, – суть опричной земельной политики передана в Пискаревском летописце… В этом неофициальном летописном рассказе подчеркивается момент опричной разделения русской земли, государства» [109]. Здесь историк обратил внимание на то, что Пискаревский летописец дает возможность проследить отношение к опричнине земских людей. В. И. Корецкий заметил, что в летописи особо оговорено то, что высланные из опричных уездов землевладельцы лишились своих старинных вотчин и поместий и не получили взамен никакого земельного возмещения [110]. Статья памятника углубляет и дополняет знания исследователей об опричной земельной политике.

Изучение взаимоотношений земщины и опричнины не ограничивается наблюдением В. И. Корецкого. Других историков также интересовали подобные сюжеты. В частности, споры исследователей вызвала статья, где приведены сведения о выступлении земских людей против опричнины. Разногласия возникли, прежде всего, из-за датировки этого события. А. А. Зимин относил выступление против опричнины к 1566 г. Однако еще П. А. Садиков, незнакомый с текстом Пискаревского летописца, предположил, что выступление ряда участников земского собора против опричнины состоялось вскоре после назначения митрополитом Филиппа Колычева (25 июня 1566 г.). Этот вывод, по мнению А. А. Зимина [111], подтверждается свидетельством Пискаревского летописца, сообщающего о протесте земских людей против опричной политики Ивана Грозного (без точного указания на время): «И бысть в людех ненависть на царя от всех людей и биша ему челом, и даша ему челобитную за руками о опришнине, что не достоит сему бытии» [112].