Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России - 1917–1921

Э. С. Панцержанский не считал, что условия войны могут быть признаны «оправдывающими обстоятельствами» для пренебрежения флотом, так как, «во-первых, флот являлся немаловажной государственной военной артерией, а [во-вторых]…для этого необходимо было лишь своевременно создать мощный, высокоавторитетный морской политический центр, долженствовавший возглавить и объединить морское ведомство, дать ему устойчивые формы существования во всех отношениях» [1178].

Затем командующий Черноморским флотом выдвинул ряд серьезных обвинений в адрес центрального руководства. Эти обвинения изложены не слишком последовательно, но их можно сгруппировать в несколько разделов. Власти обвинялись в инертности в отношении флота, а также в отсутствии закона о флоте. Под «законом о флоте» Э. С. Панцержанский, вероятно, подразумевал развернутую судостроительную программу по образцу принимавшихся в предвоенной Германии. Подобный закон о флоте обсуждался и в России в то время, но не был принят.

Э. С. Панцержанский не останавливался перед выдвижением политических обвинений. По его мнению, власти виновны в допущении «взрыва дешевой демагогии в отношении всех моряков» после Кронштадтского восстания, а также в переложении «виновности в государственных преступлениях отдельных лиц командного состава на всю корпорацию остатков бывшего кадрового офицерства» [1179]. По мнению автора записки, эти люди в большинстве своем доказали «полную лояльность Советской власти», а в меньшинстве – даже «глубокую верность пролетарской идеологии и Республике». Результатом необоснованных обвинений, по мнению Э. С. Панцержанского, стало «очередное падение авторитета командного состава, уничтожение веры в возможность в подобных условиях созидательной работы и глубочайший упадок энергии как среди лиц, подвергшихся незаслуженным репрессиям, так и тех, коим в силу случайных обстоятельств уда лось избегнуть их» [1180].

Далее Э. С. Панцержанский высказывал претензии в отношении кадровой политики властей. Речь шла об огульном увольнении моряков под видом фильтрации и об определении корабельного состава флота, исходя из предельной численности продовольственных пайков для личного состава, а не из задач, стоящих перед ВМФ, а также о крайне тяжелом материальном положении командного состава.

Ликвидация самостоятельности морского комиссариата также признавалась автором записки тяжкой ошибкой, мероприятием, «глубоко противоречащим военно-морскому историческому опыту и абсолютно не оправдываемым экономическими соображениями» [1181]. Автор считал, что «полное подчинение флота армии являлось величайшей государственной ошибкой с точки зрения научно-академической (жестокие исторические примеры Франции, Германии, России)» [1182]. Правда, остается только гадать, что имел в виду Э. С. Панцержанский под «жестокими историческими примерами», так как ни в одной из этих стран флот в XIX – начале ХХ в. не был подчинен армии, за исключением короткого периода 80-х годов XIX в. в Германии, когда флот этой страны был так малочислен, что вопрос о его самостоятельности просто не стоял.

Он критиковал центр за «невключение» судоремонтных заводов, предприятий, изготавливающих флотское вооружение и оборудование «в сеть государственных предприятий», что привело к упадку морской промышленности и уходу кадровых рабочих. Правда, Э. С. Панцержанский признавал, что «в современных условиях экономического положения страны не может быть никакого обольщения насчет возможного расширения и строительства флота, во-вторых, что флот пока должен стоять перед основной задачей сохранения незначительного, но крепкого духом и знаниями ядра(выделено в оригинале. – К. Н .)», но при этом единственный путь к спасению лежит через «кардинальное искоренение всех ошибок, допущенных в отношении флота до последних дней, вложенных в основу краткого анализа современного положения на страницах настоящей записки» [1183].

Практически данная записка представляла собой нечто вроде ультиматума высшему руководству военного ведомства и, косвенно, высшему политическому руководству Советской России. Причем этот ультиматум был принят, во всяком случае, формально.

Н. Ю. Березовский пишет: «Есть все основания предполагать, что о “Записке” знал и В. И. Ленин. Ведь со держание этого документа составило основу доклада “О морском ведомстве”, представленного в ЦК РКП(б) 20 ноября назначенным накануне комиссаром при Помглавкоморе В.И. Зофом, членом РВС МСЧМ А. В. Барановым и главным командиром военных портов Черного и Азовского морей Н. Ф. Измайловым. На следующий день состоялась их беседа с Владимиром Ильичем, проявившим глубокий интерес к флотским вопросам. Эта встреча, несомненно, повлияла на назначение Э. С. Панцержанского (приказ РВСР № 317 от 22 ноября 1921 г.) на должность Помглавкомора» [1184].