Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России - 1917–1921

«Заслушав доклады командования морских Сил Республики и других заинтересованных ведомств», комиссия постановила провести радикальную реформу морского управления: «морское ведомство реформировать из самостоятельного Комиссариата в самостоятельный Морской штаб с подчинением члену РВСР по морским делам»; должность помощника коморси – упразднить; Главное морское хозяйственное управление и Главное морское техническое управление расформировать и организовать за счет их Техническо-Хозяйственное управление в Штабе Морских Сил Республики [1157]. Управление военно-морских учебных заведений предполагалось передать в ведение сухопутного Главного управления военно-учебных заведений, выработав формы взаимоотношений между ними, причем учебную часть оставить в ведении НКМД. Кронштадтскую и Севастопольскую крепости сухопутному командованию [1158]. В принятии решения о передаче крепости сухопутному командованию сказалось влияние довоенных взглядов на роль морских крепостей как убежища флота. Управление безопасности кораблевождения и гидрографическую службу было решено оставить в составе морского ведомства, судоподъем и землечерпательные работы передать Мортрану, причем ему было предложено представить соображения о подъеме линкора «Императрица Мария», затонувшего в Севастополе, миноносцев, затопленных у Новороссийска в 1918 г., и кораблей, затопленных белыми у Одессы [1159].

Одновременно были сформулированы задачи флотов и их состав: на Каспийском море иметь флот для обеспечения господства [1160]; на Черном море выполнить минимальную программу: иметь в составе флота легкий крейсер «Нахимов», эсминцы «Быстрый» и «Левкос» (или «Корфу»), 4 подводных лодки, 3 плавучие батареи (перестроенные из устаревших додредноутных линейных кораблей); на Балтийском море 1 линкор «сохранить в боеспособном состоянии, употребив его в качестве плавучей батареи, а остальные перевести на долговременное хранение», создать дивизион нефтяных эсминцев из 8 единиц действующих и 3 резервных, действующий дивизион подводных лодок (7 единиц) и резервный (6 единиц). Угольные миноносцы постепенно вывести из действующих сил, сохранив один дивизион для действий на Ладожском озере, а другой направив на Каспийское море. Оставить также в составе Балтийского флота 2 канонерские лодки для учебных целей и вспомогательные суда в минимальном составе. На ближайший год судостроение прекратить. Приступить при первой возможности к достройке легких крейсеров «Светлана» и «Адмирал Бутаков»; на северных морях действующий отряд передать в оперативное подчинение ВЧК, содержать его в составе: два действующих миноносца и два в резерве, две вооруженные яхты, один ледокол и шесть «истребителей» (торпедных катеров); тральщики на всех морях передать Мортрану и Главрыбе.

Относительно личного состава было решено проводить демобилизацию на тех же условиях, что и в РККА, что означало необходимость сокращения личного состава почти в два раза: на 1 марта 1921 г. численность морского ведомства по штату была 107 108 человек, а фактическая – 89 430 человек [1161], причем здесь подсчитаны только матросы, а в мае 1921 г. было установлено, что предельная численность флота, вместе с учреждениями, не может превышать 45 тысяч человек [1162]. Комиссия постановила отобрать необходимое количество старых моряков-специалистов и оставить их на флоте, поставив остающихся в лучшие условия, то есть «не хуже низшего комсостава РККА» [1163]. Положение со специалистами обострялось, оттого что в 1918 г. была демобилизована масса специалистов, но далеко не всех удалось призвать по мобилизациям в Красный флот, в 1917–1920 гг. не действовали школы младших специалистов, поэтому матросы 1896–1899 гг. рождения (1917–1920 гг. призыва) вовсе не получили необходимых знаний и навыков. После кронштадтского мятежа 6 тысяч матросов было «эвакуировано в армию», причем речь шла именно об «эвакуации» старых матросов. Это составляло почти треть наличного состава Балтийского флота, который в марте 1921 г. насчитывал 20 350 человек [1164]. Еще в апреле 1921 г. был впервые поставлен вопрос о необходимости задержать специалистов тех возрастов, которые подлежали демобилизации [1165]. Это решение, казалось бы, было проведено в жизнь. В 1921 г. приказом РВСР были задержаны на службе специалисты 1889–1891 гг. рождения, призванные на действительную службу в 1911–1913 гг. [1166], однако уже 28 августа последовал новый приказ, на основании которого задержанные специалисты увольнялись в запас [1167]. Комиссия признавала необходимость возвращения на флот моряков-коммунистов из разных учреждений» [1168]. Еще 2 апреля 1921 г. И. Д. Сладков на второй день после своего назначения комиссаром при командующем МС Республики отправил в Главод запрос о возвращении на флот 102 моряков-коммунистов [1169]. 25 апреля 1921 г. было принято постановление Оргбюро ЦК о возвращении на флот моряков-коммунистов в количестве 102 человек по особому списку. Несмотря на это постановление ни один из перечисленных в списке к 18 мая 1921 г. не был откомандирован теми ведомствами, в которых они служили. «Вопрос о них как будто стоит открытым» писал в ЦК РКП(б) И. Д. Сладков [1170]. Он наметил новый список, уже из 186 фамилий, который также отправил в ЦК 28 мая 1921 г. Судя по тому, что еще в середине июля пришлось принимать особое постановление о возвращении моряков – коммунистов, вопрос, видимо, не сдвинулся с мертвой точки. Правда, в литературе встречаются утверждения, что «в 1921–1922 гг. на флот было возвращено 1218 человек, из которых 697 направлено на Балтийский флот, 427 – на Черноморский, 84 – на Каспийскую военную флотилию и 10 человек – на Север» [1171].