Николай Лузан - «Загадка» СМЕРШа

Следующий день мог стать последним и для тех, кто уцелел. С востока, северо-запада и юга непрерывно доносились гул моторов и лязг гусениц. Гитлеровцы блокировали направление выхода партизан к линии фронта, и тогда командование отряда решилось на дерзкий, отчаянный шаг — прорываться на запад. Маневр удался, партизаны смогли выскользнуть из гитлеровской удавки. Но, лишившись связи — рацию Виктора повредил осколок, снабжения оружием, боеприпасами и продуктами по воздуху, они еще долгих четыре месяца маневрировали по тылам противника, совершая диверсии на коммуникациях и нападая на небольшие группы и посты охранения полиции и вермахта.

В ночь на 11 марта 1942 года отряд вышел к линии фронта. От своих партизан отделяли узкая полоса вражеских окопов и четыреста метров нейтральной полосы. Они изготовились к решающей атаке. Ночной мрак рассеялся, и перед ним темными рубцами проступили окопы и опорные пункты противника. Главную опасность представляли пулеметные гнезда.

На их подавление отправились те, у кого еще оставались силы. Вслед за ними мелкими перебежками к месту прорыву двинулись остальные. Разведчикам удалось без шума снять часовых. Два глухих взрыва у амбразур пулеметных гнезд послужили партизанам сигналом для атаки.

Забросав гранатами окопы, они одним броском прорвались на нейтральную полосу. Гитлеровцы пришли в себя и открыли огонь. С каждой секундой он нарастал и огненным валом стремительно накатывался на передовые позиции второго батальона 5-й стрелковой дивизии 11-й армии Северо-Западного фронта. Его бойцы еще не успели занять места в окопах, как из предрассветного полумрака перед ними возникли размытые силуэты. Заросшие, изможденные лица, истрепанное обмундирование и трофейное оружие говорили сами за себя — это были свои!

Виктор в отчаянном броске перелетел через колючее ограждение и, не чувствуя боли от порезов, без сил рухнул на землю. Рядом валились с ног его товарищи и тут же попадали в объятия красноармейцев. Потом, когда радость от встречи утихла, неровный строй партизан-окруженцев отправился в столовую. Для них, уже забывших запах настоящего хлеба, ржаная краюха и котелок обжигающе горячих щей казались наивысшим блаженством. Разомлев от сытой пищи и тепла, бойцы заснули и проспали до обеда, а потом суровая фронтовая действительность напомнила о себе.

Всего в километре от них находился жестокий, сильный и коварный враг. Его разведка действовала и искала в обороне Красной армии уязвимые места. Ненавистники советской власти, поднявшие голову с приходом фашистов, павшие духом военнопленные, ставшие жертвами гитлеровских спецслужб — абвера и тайной полевой полиции, в их руках становились грозным тайным оружием. Десятки матерых агентов, не раз проверенных в боевых операциях, и сотни момент-агентов на плечах окруженцев засылались в расположение советских войск с главной задачей: шпионить, осуществлять диверсии и совершать теракты против командного состава.

В условиях постоянно меняющейся боевой обстановки военной контрразведке — особым отделам НКВД СССР не оставалось ничего другого, как только подвергать окруженцев жесткой проверке. Фильтрационная работа стала тем самым ситом, которое отделяло честных, верных присяге бойцов и командиров от негодяев и предателей, рядившихся в одежды патриотов.

Через это предстояло пройти и Виктору с его товарищами. После обеда и сдачи штатного, трофейного оружия они проследовали на фильтрационный пункт особого отдела НКВД СССР 11-й армии. Он располагался поблизости от КП батальона, в одном из блиндажей. Первыми через фильтр особистов прошли командиры партизан. Беседы с ними затянулись не на один час. Это нервировало остальных. Одни, оскорбленные подобным недоверием, не выдерживали и возмущались, другие замыкались в себе.

Виктор нервничал. В памяти всплыли ненавистные Гофмайер со Штейнблюмом и проклятая подписка о сотрудничестве. Он не знал, как поступить: все честно рассказать особисту или промолчать, и решил действовать по ситуации.

Брезентовый полог в блиндаж распахнулся, оттуда выглянул уже примелькавшийся мордастый младший сержант и выкрикнул: «Бутырин!» Виктор, нервно покусывая губы, спустился в блиндаж. Помимо «мордастого» в нем находился молоденький, судя легкому пушку над верхней губой, — лет двадцати, лейтенант с покрасневшими глазами и осипшим голосом. Фильтрация окруженцев давалась ему нелегко.

Не предложив сесть, лейтенант, поворошив лежавшие перед ним бумагами, бросил на окруженца холодный, презрительный взгляд. Виктор поежился. По прошлым допросам на Литейном ему ох как хорошо было знакомо это, без тени сомнения и пригвождающее к стене, выражение глаз. Особист, похоже, заведомо записал его во враги. Трое суток, прошедшие с момента выброски и до появления Виктора в партизанском отряде, особист интерпретировал не иначе, как переход на сторону врага. Все попытки убедить его в обратном, ссылки на командование отряда ни к чему не привели. Лейтенант ничего не хотел понимать и требовал от Виктора признания в связях с фашистами. Тот замкнулся в себе. Особист, потеряв терпение, приказал младшему сержанту отправить «шпиона» под замок!