Илья Кукулин: Машины зашумевшего времени

Монтаж, основанный на критическом представлении о соотношении искусства и истории, может быть назван постутопическим .

Представление о новом историческом сознании первым ясно сформулировал Вальтер Беньямин в своих «Тезисах о понятии истории» (начало 1940) [39] Из многочисленных работ, комментирующих это сочинение Беньямина, см., например: Beiner R. Walter Benjamin’s Philosophy of History // Political Theory. 1984. Vol. 12 No. 4 (Aug.). P. 423–434; Ромашко С. Раздуть в прошлом искру надежды…: Вальтер Беньямин и преодоление времени // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. С. 71–80; Löwy M. Fire Alarm: Reading Walter Benjamin’s ‘On the Concept of History’ / Transl. from German by C. Turner. New York: Verso, 2006. , ставших ответом на подписание в Москве пакта между социалистическим СССР и нацистской Германией. Об этой функции «Тезисов…» философ пишет практически прямо, интерпретируя ситуацию их создания как «…момент, когда политики, бывшие надеждой противников фашизма, повержены и подтверждают это поражение предательством своего дела» [40] Беньямин В. Тезисы о понятии истории / Пер. С. Ромашко // Новое литературное обозрение. 2000. № 46. C. 84. Далее «Тезисы…» цитируются по этому изданию с указанием страниц после цитаты в скобках. . Собственный метод Беньямин называет «историческим материализмом», понимая под этим не сталинскую квазимагическую риторику из 4-й главы «Краткого курса истории ВКП(б)» [41] Сталин И. В. О диалектическом и историческом материализме (1938) // Сталин И. В. Соч.: В 18 т. Т. 14. М.: Писатель, 1997. С. 253–282. Вся эта глава пронизана риторикой насилия и победы — а не защиты побежденных, как у Беньямина. Возможно, одним из импульсов, побудивших Беньямина написать «Тезисы…», было стремление «отвоевать» у Сталина термин «исторический материализм». , а отказ от любых идеологических иллюзий во взгляде на историю. Одна из важнейших мыслей Беньямина такова: в истории всегда торжествует точка зрения победителя, и для реабилитации побежденного и забытого нужно найти точку, в которой можно увидеть историю со стороны, как пространство обреченного бытия, которое может быть спасено только приходом Мессии, то есть неисторическим событием, взрывающим само понятие причинно-следственной связи.

Любой побеждавший до сего дня — среди марширующих в триумфальном шествии, в котором господствующие сегодня попирают лежащих сегодня на земле. Согласно давнему и ненарушаемому обычаю, добычу тоже несут в триумфальном шествии. Добычу именуют культурными ценностями. Исторический материалист неизбежно относится к ним как сторонний наблюдатель. Потому что все доступные его взору культурные ценности неизменно оказываются такого происхождения, о котором он не может думать без содрогания.

[…]

Для мышления необходимо не только движение мысли, но и ее остановка. Там, где мышление в один из напряженных моментов насыщенной ситуации неожиданно замирает, оно вызывает эффект шока, благодаря которому кристаллизуется в монаду. Исторический материалист подходит к историческому предмету исключительно там, где он предстает ему как монада.

В и дение истории под знаком торжества иррациональных, губительных сил связано с монтажом, который может пригодиться для того, чтобы спасти побежденных в прошлом, а для этого — реконструировать привычный образ настоящего. Именно такую функцию монтаж имеет в творчестве Дёблина и Дос Пассоса, позже — Павла Улитина.

Как ни странно, эта функция монтажа исторически является более ранней, чем утопическая , — она была изобретена еще в XIX веке, но опознать ее можно только ретроспективно, контекстуализируя более ранние произведения среди более поздних. Цель книги Александра Герцена «С того берега» (1849, 1855 [42] Указаны годы выхода соответственно немецкого и русского изданий, заметно отличающихся друг от друга ([ Птушкина И. Г., Эльсберг Я. Е. ] Комментарии // Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 6. С. 486–487). ) — осмыслить поражение Французской революции 1848 года, которое стало для Герцена крахом гегельянских представлений о прогрессе и просветительских представлений об истории. Композиционные принципы, примененные в этой книге Герценом, предвосхищают монтаж — это импрессионистическое чередование мемуарных записей о днях революции и диалогов о смысле исторического процесса между неназванными или лишь мельком описанными собеседниками.

Основная мысль книги — яростная критика любых представлений об истории как о предсказуемом и последовательном развитии, как о цельном нарративе в гегелевском духе [43] Ср.: Паперно И. Советский опыт, автобиографическое письмо и историческое сознание: Гинзбург, Герцен, Гегель // Новое литературное обозрение. 2004. № 68. C. 102–127. . В этом разрыве с историзмом XIX века Герцен перекликается с позднейшими размышлениями Беньямина — но не вполне. Один из участников герценовских диалогов, максимально близкий к автору, говорит: «Человек… дома в истории, — но из ваших слов можно подумать, что он гость в природе; как будто между природой и историей каменная стена. Я думаю, он там и тут дома, но ни там, ни тут не самовластный хозяин» [44] Цит. по: Герцен А. И. С того берега // Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 6. С. 66. .