Л Вагнер - Повесть о художнике Айвазовском (не полностью)

Работа его захватила. Он так в нее погрузился, что лишь через две недели впервые развернул газету. Его внимание привлекла большая статья, посвященная какому-то молодому русскому художнику Айвазовскому. Тёрнер дважды перечитал статью.

На другой день, обедая в кафе Греко, Тёрнер, перелистывая газеты и журналы, опять увидел статьи об Айвазовском. Римские газеты хвалили его картину "Хаос", понравившуюся папе и приобретенную им для своей галереи. Венецианские газеты объявляли художника гением. Больше всех других расточали похвалы молодому живописцу неаполитанские газеты. В них подробно описывались не только его картины, но и образ жизни. Газеты сообщали, что неаполитанский король купил у Айвазовского картину и выразил русскому посланнику желание увидеть прославленного художника у себя во дворце.

Вся римская пресса призывала посетить художественную выставку, украшенную картинами Айвазовского.

Тёрнер решил обязательно сходить туда.

На выставке с самого утра толпилось множество людей. Были здесь и местные художники-копиисты. Они приходили ранее других, чтобы успеть поработать до наплыва публики. Копии с (Картин Айвазовского весьма высоко ценились и охотно раскупались не одними форестьерами <����Форестьеры иностранцы>, но и владельцами римских остерий <����Остерии - кафе, рестораны>. Русский гравер Федор Иванович Иордан смеялся, что морские виды "а ля Айвазовский" красуются в каждой лавочке.

Пробиться к картинам Айвазовского было почти невозможно. Тёрнер отошел в сторону и решил, что нынче день пропал, ибо приток посетителей все увеличивался.

Со стороны было немного странно смотреть на этого коренастого пожилого иностранца, прижатого толпой в самый угол у входа в зал.

Но вдруг довольно большая группа римских художников начала энергично прокладывать себе дорогу. Один из них случайно глянул в сторону и увидел Тёрнера. Громкий возглас удивления и радости вырвался у него:

- Синьор Тёрнер! Синьор Тёрнер здесь, друзья! Синьор Камуччини! воскликнул в свою очередь Тёрнер, узнав знаменитого итальянского живописца.

Камуччини и Тёрнер вернулись на выставку к закрытию. Там уже никого не было. Служители, предупрежденные Камуччини, почтительно расступились перед знаменитым иностранцем. Эти простые люди не раз слышали, с каким благоговением произносили римские художники имя Тёрнера.

Тёрнер постоял перед картинами Айвазовского "Буря" и "Хаос". Неожиданно его внимание привлекло полотно "Неаполитанская ночь". Он забыл о Камуччини, рассказывавшем ему все, что он знал об Айвазовском, забыл о том, где он находится.

Тёрнер хорошо знал Италию, каждый ее уголок. На картине Айвазовского был изображен Неаполитанский залив в лунную ночь. Старый художник не раз бывал там и видел такое же тихое ночное море и небо и такую же светящуюся лунную дорожку, посеребрившую таинственную глубину вод залива, как на картине Айвазовского.

Тёрнеру показалось, что время вернулось вспять. Он вспомнил, как много лет назад в первый раз приехал в Неаполь уже вечером и луна так же заливала своим светом море и Везувий.

Ему стало радостно и страшно за Айвазовского: тот увидел это чудное место его глазами. Тёрнер искал, в чем бы уличить художника: может, он забыл про легкую зыбь на воде, которая тогда показалась ему в лунном сиянии полем искорок... Нет, художник все приметил и гениально запечатлел увиденное на своей картине.

Громкий смех Камуччини, который отошел к окну и загляделся на карнавальное шествие, вернул Тёрнера к действительности.

Тёрнер отвел итальянца от окна и, показывая на картину Айвазовского, сказал:

- Ни один человек не написал еще так поверхность спокойной воды. Я принял картину великого художника за саму действительность. - И, немного подумав, добавил: - Я был бы счастлив, синьор Камуччини, встретиться с этим гениальным юношей.

- Я знаю, где он живет, и мы можем к нему сейчас отправиться. Но не лучше ли нам вечером пойти на карнавал? Я встретил сегодня своего друга, синьора Николо Гоголя, известного русского писателя, и он сказал мне, что будет с Айвазовским и другими своими друзьями участвовать в карнавале. Он даже сообщил мне, где я смогу разыскать их.

Камуччини очень хотелось показать прославленному художнику карнавал гордость каждого римлянина. И ему удалось склонить нелюдима Тёрнера дать свое согласие: уж слишком сильно было у того желание скорее увидеть русского художника, столь поразившего его своим талантом.